— Потом, потом, — шепнула мне Каландра и повернулась к своей соседке слева.
Я озадаченно вздохнул. Этого не могло быть, этого не может быть, повторял я себе. Просто Каландра приняла это спокойствие, царившее здесь, за что-то зловещее, принцип строгого подчинения лидеру, за проявление темных, губительных для человеческой личности сил. Разумеется, в самом Эдамсе не было ничего от обуреваемого безумными амбициями Дар Мопина. Нет, конечно… и всё же Дар Мопину удалось скрыть свои недобрые намерения от тогдашних Смотрителей, многие из которых были куда проницательнее меня.
Я снова принялся за прерванную еду и продолжал беззаботно болтать и улыбаться. Но дружелюбие мое уже было сдержаннее, да и пища уже не казалась такой вкусной.
За ужином последовало богослужение, затем общий час и, когда пастырь Загора проводила нас ночевать, на улице уже наступила ночь.
— Прекрасное зрелище, — заметил я, глядя на усеянный звездами небосклон, раскинувшийся над нами, когда мы шли через маленькую площадь. — Уже давно мне не приходилось видеть такого прекрасного звёздного неба.
Загора кивнула.
— Я понимаю, что вы имеете в виду — я сама жила в Камео до того, как пришла в Божественный Нимб. Я иногда думаю, что пусть не будет ничего, но звезды на небе останутся, и уже ради одного этого стоит жить.
Внезапно что-то справа привлекло мое внимание…
— Там что-то есть, — быстро проговорила Каландра, уставившись в темноту. — Какое-нибудь животное?
Загора посмотрела туда, куда указывала Каландра.
— На Сполле нет таких больших животных, — заверила она. — Может быть, кто-нибудь из наших братьев углубился в медитацию.
— Что, сейчас? В такое время? — недоумевал я.
— Господь наш прислушивается к призывам и днем, и ночью, — суховато напомнила Загора.
Я почувствовал странную сухость во рту.
— Скажите, пастырь Загора, — волнуясь, начал я, — … как же это происходит?
Несмотря на то, что я из-за темноты не мог видеть лица Каландры, я явственно ощутил ее неодобрение. Загора же, наоборот, дала понять, что давно ждала от меня этого или подобного вопроса.
— Вы имеете в виду, каким бывает непосредственное общение с Богом? — спросила она.
Я кивнул.
— Вы, действительно… разговариваете с ним? Или же это скорее просто ощущение Его присутствия?
Она колебалась.
— Это можно сравнить с тем состоянием, которое испытываешь, когда ты уже на полпути к чему-то очень важному… бесконечно дорогому для тебя, — медленно и задумчиво произнесла она. — Дело в том, что на этот вопрос очень трудно дать исчерпывающий ответ, независимо от того, готов ли ты к нему или нет. Поверьте, это действительно трудно выразить словами. Это, наверное,