Ставка больше, чем жизнь (Збых) - страница 25

Поэтому не случайно Клос и Рутинский так тщательно подбирали влиятельных лиц, чьи имена при помощи трюка с визитными карточками были сообщены Вонсовскому. Это были: полковник фон Вейшекер, который в первые дни сентября тридцать девятого года отдал приказ о расстреле трехсот катовицких харцеров; майор Штукгарт, известный своей жестокостью в Бельгии и Голландии; генерал Верлингер, о котором в донесении Центра говорилось коротко: палач Боснии; Ганс Липке, оберштурмбанфюрер СД, организатор массового уничтожения евреев в Белостоке; Грубер и Келлер, штурмбанфюреры СД, командиры известных своей жестокостью карательных отрядов, действовавших на западных землях Украины и Белоруссии.

Вонсовский не обманул надежд Клоса. Уже во время первого допроса он «признавался»:

— С полковником фон Вейшекером познакомился в Гразу, в санатории для высших офицеров. Это было в феврале, точнее, в начале марта сорок первого года. Подружились мы быстро, и через неделю после знакомства он пригласил меня к себе. Там уже находились несколько высших офицеров. Мы обсуждали возможность выгодного для Германии окончания войны. Полковник Вейшекер был убежден, что устранение Гитлера создаст необходимые предпосылки для соглашения с англосаксами. Припоминаю его формулировку: «После устранения бесноватого фюрера англичане согласятся с нами вести переговоры». Он спросил меня, не согласился бы я в качестве посредника установить контакт с английским правительством. Предполагалось, что с этой целью я выеду в Будапешт, где, используя связи своих друзей среди венгерской аристократии, попробую выяснить мнение Черчилля…



Клос склонился над письменным столом, просматривая показания Вонсовского. Десять дней назад стенограф торопливо записывал показания полковника Вейшекера, а через три дня после этого Клос, войдя случайно в комнату, где проходил допрос, увидел человека с изуродованным, беззубым лицом, который судорожно моргал, когда эсэсовец выливал на его голову ведро воды.

— Вейшекер начинает «петь», — сказал с усмешкой Лехсе.

Этот изуродованный человек был действительно полковник Вейшекер, когда-то элегантный офицер, каким в свое время знал его Клос.

Перевернув несколько машинописных листов, Клос нашел признание полковника, который когда-то гордился тем, что он, старый гитлеровец, принимал участие еще в мюнхенском путче. А теперь, в сущности, только «пел». Не только признавался в своей виновности перед фюрером, но и предавал других.

На миг Клосу стало жаль этого до неузнаваемости изуродованного человека, но он сразу же вспомнил о трехстах четырнадцатилетних парнишках из Катовиц, о массовых приговорах военного суда, председателем которого был Вейшекер. Приговоренных было немало, и приговор был всегда один и тот же: смерть через повешение.