— Здорово закручено, — восхитился Коун.
— Поэтому я так вам и ответила. А первым вслед за шахом ушел Перси. Вот и все, господин полицейский.
— Меня зовут Питер, — сказал Коун. — А что такое этот Перси?
— Он художник. Помогает госпоже оформлять экспозиции в салоне. Говорили, что это он свел Эльвиру с Кнутом Диксоном. Они будто бы друзья. Он бывает У госпожи на вилле.
— Вместе колдуют над счастьем?
— Не знаю, господин… господин Питер. Я ничего не знаю.
— А где живет Перси, ты знаешь?
— Нет. Он знает, где я живу.
— Понятно, — сказал Коун. — Он бывает у тебя?
— Один раз. Но вы, господин Питер, не думайте… Он и Эльвира навещали меня, когда я заболела. Это было с месяц назад.
— Вот как.
— Да, я тоже удивилась. Но что было, то было.
— Трогательная забота, — фыркнул Коун…
Он вернулся в управление в четвертом часу дня. На лестнице встретил Фримена и подумал, что это очень кстати. Фримен помахал рукой и хотел пройти мимо, но Коун остановил его.
— Есть что-нибудь новое, инспектор? — спросил журналист. — Я только что от Грегори. Тороплюсь дать информацию в номер о допросе Кноуде.
— Успеется, Фримен.
— Да, пожалуй, — сказал Фримен. — Я не в восторге от Грегори. Я никогда не был от него в восторге. Какого черта он мучает этого Вилли?
— Ладно, — сказал Коун. — Оставим это. Мне надо потолковать с вами.
— Десять минут, инспектор.
— Хватит и пяти.
В кабинете Коун кивнул Фримену на кресло, закурил и сказал:
— Вы, кажется, интересовались личностью Диксона.
— К дьяволу, — закричал Фримен. — Я наводил справки. Даже к Эльвире на виллу стучался. Но она меня на порог не пустила.
— А Перси?
— Строит из себя кретина. И все-таки я выведу эту шайку на чистую воду. Я уверен, что Эльвира прячет у себя сумасшедшего. Она и сама ведь тронутая. Эх, Коун. Это будет материал. Такая, знаете ли, длинная игла в мягкое место… Мне осточертели “измы”. Авангардизм, фекализм, бредовизм… Я ведь пишу книгу. Одну главу хочу посвятить Диксону. “Маньяк у руля литературы”. Или лучше: “Смирительная рубашка на теле искусства”.
— Вы так и не видели Диксона?
— Не довелось. По рассказам — это рослый детина с мордой херувима. На груди таскает ладанку с навозом. Носит ее на золотой цепи. Во всяком случае, в таком виде он проводил конференцию в Брикстон-паласе. Это было с месяц назад. Тогда его и приобрела Эльвира. У этой колдуньи бархатные лапки и хватка пумы. А за каким дьяволом вам-то все это понадобилось? Ведь ваш козырь — Броуди. Как он себя чувствует?
— Не знаю, Фримен, — задумчиво произнес Коун.
— Что не знаете?
— И то, и другое, — засмеялся Коун. — Броуди я берегу на закуску. К нему ведь подойти нужно. А Диксон? Как вам сказать? Я с первого дня следствия стал натыкаться на эту фигуру.