Танкисты 1-й гвардейской бригады дрались все там же, на территории Истринского района. Они буквально изнемогали в неравных сражениях, но каждый понимал, что дальше отступать некуда: рядом - Тушино, а это, по сути дела, уже московский пригород.
"Ни шагу назад, позади Москва", - было сказано в приказе по [войскам Западного фронта, который прочли в частях еще 22 ноября{21}. И танкисты Катукова, как и пехотинцы-панфиловцы, и кавалеристы Доватора, которые все время дрались бок о бок с ними, сражались поистине отчаянно.
Стояли морозные дни, сталь буквально обжигала при каждом прикосновении, но люди не выходили из боевых машин. Контратаки следовали одна за другой. Некоторые селения по нескольку раз переходили из рук в руки...
Старый солдат Катуков прекрасно понимал, что уж если советским людям в военных шинелях в эту суровую пору приходится невтерпеж, то гитлеровцам в десять раз тяжелее. "Мы воюем у ворот своей столицы, - говорил он работникам штаба, - нам здесь и стены помогают, а их черт занес за тысячи километров от дома. Чужая, смертельно враждебная страна, ожесточенные контрудары, усталость от долгих боев, плохое снабжение из-за растянутых коммуникаций, партизаны в тылу, наконец, эти неожиданные морозы, к которым они совершенно не были готовы... Нет, что ни говорите, а хваленая выдержка их скоро надломится".
К тому же генерал знал то, о чем другие могли лишь смутно догадываться: проявляя выдержку, советское командование в сложнейшей обстановке немецкого наступления скрытно и умело сосредоточивало под Москвой новые армии, которые вот-вот должны были все перевернуть вверх дном и положить начало разгрому фашистских армий, уже истекавших кровью на подступах к Москве.
Может быть, именно поэтому генерал, невзирая на смертельную усталость, выглядел в эти дни бодро. Именно поэтому он так жадно читал каждое донесение из батальонов, которое могло дать хоть какое-нибудь представление о том, как настроен сейчас немецкий солдат.
- У нас было совсем немного сил, - рассказывал мне впоследствии Катуков. - Две недели непрерывных оборонительных боев сделали свое дело. Но я чувствовал, - понимаете, как-то физически ощущал, - что у гитлеровцев дела обстоят немногим лучше. Знаете, как говорят теперь наши бойцы: "Не тот фашист пошел. Скучный фашист, вялый". Правда, они еще наступали, а мы отступали.
Но уже чувствовалось, что назревают какие-то новости. Надо вам сказать, что в нашем деле, как и в любом другом, великую роль играет психология. Ее надо обязательно учитывать в военных замыслах. Ну, и вот мы с комиссаром подметили нечто весьма любопытное. Было это, по-моему, у Надовражино...