— Оставь, пожалуйста, бутылки в покое!
— Шампанское я откупориваю! — кричала Полина.
Она ни минуты не оставалась на месте, веселясь нисколько не меньше ребят. Как только входил лакей, она выхватывала у него кувшин с шоколадом и, с проворством официанта, наполняла чашки, что доставляло ей необычайное удовольствие. Она обносила детей мороженым и сиропами, бросая все, чтобы получше угостить какую-нибудь обойденную девочку, и устремлялась дальше, расспрашивая направо и налево:
— Тебе чего, карапуз? А, бриошь? Постой, деточка, сейчас передам тебе апельсины… Да ешьте же, глупыши, потом наиграетесь!
Госпожа Деберль, более спокойная, повторяла, что малышей надо оставить в покое, они сами отлично разберутся. В конце комнаты Элен и еще несколько дам забавлялись зрелищем, которое являл стол. Все эти розовые мордочки уплетали, блестя белыми зубками. Ничего не могло быть смешнее чинных манер этих благовоспитанных ребятишек, порою, в пылу увлечения, сменявшихся выходками юных дикарей. Они обхватывали стакан обеими руками, чтобы выпить все до последней капли, пачкались, разукрашивали пятнами свои костюмы. Гомон усиливался. Опустошались последние тарелки.
Жанна, и та запрыгала на стуле, заслышав из гостиной звуки кадрили; мать, подойдя к ней, сделала ей замечание за то, что она слишком много ела.
— О мама, мне так хорошо сегодня! — ответила она.
Музыка подняла детей из-за стола. Постепенно столовая опустела. Вскоре остался только один толстый малыш, по самой середине стола. Этот-то был в полис равнодушен к танцам. Шея у него была повязана салфеткой, подбородок почти касался скатерти — настолько ребенок был мал. Тараща глаза, он тянулся губами к ложке с шоколадом, которым его поила мать. Чашка пустела, мать вытирала ему губы, — он продолжал глотать, еще больше тараща глаза.
— Ну и аппетит у тебя, мой милый, — сказал Малиньон, задумчиво следивший за ним.
Теперь раздавали «сюрпризы». Каждый ребенок, вставая из-за стола, уносил с собой золотой трубчатый сверток. Он торопливо разрывал оболочку, и оттуда сыпались игрушки — затейливые колпаки из тонкой бумаги, птицы, бабочки. Но главной прелестью «сюрпризов» были хлопушки. Мальчики храбро тянули их, наслаждаясь производимым шумом, девочки жмурились и принимались за каждую по нескольку раз. Минуту-другую только и слышно было, что сухой треск пальбы. Среди шума и гама дети вернулись в гостиную, откуда неумолчно раздавались звуки рояля, игравшего кадриль.
— Я бы с удовольствием съела бриошь, — сказала, присаживаясь к столу, мадмуазель Аурели.