«Амин!» – сообщил епископ и нетерпеливая свита хлынула к выходу из собора, позабыв о новобрачных – глотнуть бы свежего воздуха. Карл, как настаивал отец, взял под руку Като и молча повел её прочь.
Двадцать восемь лет спустя Карл признался своей последней жене Маргарите, что за всё время брака с Като сказал ей только два слова. «Извините», – когда наступил на подол её платья, робко отозвавшегося парчовым треском. И ещё «Нет», когда она спросила «Почему ты так волнуешься?»
«Мужем и женой», – звучало и звучало, «ужем и еной», – кривлялось и кривлялось, – «уе-и-еой» – перекликалось эхо. Карл невольно заслушался. Получилось, что граф Шароле и Екатерина Французская вышли из собора едва ли не последними.
Снаружи их заждались. Кому-то не терпелось влиться в свадебную кавалькаду, кто-то злорадно отмечал, что никакой кавалькады не будет, потому что ехать никуда не придется, а все пешими пойдут в замок, который в двух шагах. Многие сосредоточились на том, что эти два шага лежат через тернии, чернь и лужи. И, главное, через Большую Лужу – водоем почти атлантического размаха, претендующий на то, чтобы быть демисезонной достопримечательностью бургундской столицы наравне с Нотр-Дам де Дижон и холмом Святого Бенигния.
Батюшка Филипп и его приближенный шпион Бернар сдержанно спорили относительно её глубины. К Като подскочила мамаша и щебечущие подружки. Одна из них тут же бросилась строить Карлу глазки (так ему казалось).
Пришлось бросить Като и спасаться бегством, тем более, что очень хотелось узнать, какого мнения Луи обо всем на свете. Луи был польщен. Карл расправил плечи и пожаловался, что мечтает о том, когда он наконец присядет – на скамью, на ковер или на пол. Нет сил стоять. «Главное, чтобы ночью стоял!» – скаламбурил в утешение Луи. Этот тухленький каламбур показался Карлу смешным, хотя в принципе можно было оскорбиться.
Отсмеявшись, Карл вдохнул полной грудью. Но не воздух, нет – влажный туман хлынул в лёгкие. Пока таинство соединения душ совершалось на небесах, здесь, поближе к земле, собрались дождевые тучи – опальные вассалы горнего двора. Они облепили колокольню и прильнули к стрельчатым витражным окнам, как ратники к бойницам, как соглядатаи к замочным скважинам.
Дверь собора с грохотом затворилась и его раскаты отозвались в самой гуще облака – гигантского, как гора. На изумленных глазах Карла разорванное грохотом облако разрыдалось. Подступы к собору погрузились в непогоду. Нищие, алчно прохаживающиеся поодаль в ожидании подачек, нецензурно отметили, что снова из-за ненастья срывается благотворительная раздача. По личной просьбе Карла Луи откомментировал несколько герметических выражений, долетевших до слуха Карла. Многие из них Карл охотно употреблял всю оставшуюся жизнь.