Короче, мой тебе совет: иди домой и отдыхай… Да, считай, что это приказ. В случае чего беру ответственность на себя. Бывай! – Опустив трубку на рычаг, Дорофеев тяжело вздохнул: – Забодало!
– Случилось чего? – живо поинтересовался Бабкин. – Кто звонил?
– Участковый с Мосфильмовской. Опять этот алкаш Бородаенков дом взорвать грозится. Взял жену в заложники, стоит в оконном проеме, гранатой размахивает. Требует смены правительства… И без того меняют каждые два месяца!.. О чем это я? Ах да, о Бородаенкове! Короче, новенький у них участковый. Испугался, просит прислать спецназ… Я что, Бородаенкова не знаю? Поорет, поорет и успокоится. Главное, не обращать внимания на его заскоки. Когда нет публики, этому психу становится скучно, он и перестает выпендриваться… Ладно, проехали!
Быстренько откупорив очередную бутылку, он прошелся почти без задержки над стаканами. Поднял свой, задумчиво посмотрел сквозь него на свет и вдруг предложил:
– Давайте, мужики, выпьем за нашего будущего начальника. Чтобы нормальный мужик попался. А то мне уже осточертело быть Ионычем.
Тост поддержали с энтузиазмом. Вторая бутылка разошлась быстрее, чем первая, хотя Миша Гурвич в ее реализации не участвовал. Третью (последнюю!) решили потянуть.
Разговор, как обычно, плавно перетек в русло производственных проблем. Потом в ход пошли забавные случаи, старожил Дорофеев принялся вспоминать старых начальников. В конце концов вернулись к тому, с чего начали, к убийству Сомова.
– Неужели Сомик все-таки копал под кого-то? – не мог успокоиться Дорофеев. – Только вот под кого?.. – Он пристально посмотрел на Гурвича. – Миша, ты у него на подхвате был. Должен знать.
– Ну, давай, Миша, колись. – Бабкин локтем ткнул младшего лейтенанта под ребро. – Не заставляй старших товарищей ждать. Видишь, тост застопорился.
Окинув коллег взглядом приговоренного к вышке, Миша тяжело вздохнул и негромко произнес:
– Да ничего особенного. Единственное, что не совсем укладывается… За неделю до смерти он просил навести справки о Полежаеве. Кто под ним ходит, с кем общается…
– Молодец Сомик! – восторженно проговорил Бабкин. – Круто взял!
– Где-то я слышал эту фамилию, – задумавшись, пробормотал Дорофеев. – Больно знакомая… В кино, что ли?
Покосившись на пребывающего в глубоком раздумье майора, Бабкин едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Потом, сжалившись, подсказал:
– Полежаев Сергей Федорович. Ну? Так и не вспомнив, Дорофеев с досадой потер лоб и бросил на старлея сердитый взгляд.
– Что у нас есть на Полежаева? Леха ответил смехом, а Гурвич почтительно произнес: