Прибыв в лагерь, он пожелал воочию увидеть местную достопримечательность - свирепого азиата, поднявшего руку на честных фраеров, а заодно определить его судьбу.
Патриарха уголовного мира привели в барак. "Шестерка" из свиты угодливо подставила табуретку под седалище Мони.
- Покажите этого тунгуса! - проскрипел старорежимный авторитет.
Ростовский жиган Клим, приободрившись в присутствии такого козырного туза, за спиной которого стояли легионы уркаганов гулаговских лагерей, крикнул:
- Чушка! Колдыбай сюда! - он добавил ругательства, считавшиеся неприличными даже в воровской среде, Моня одернул щербатого вора:
- Ты кипеш не разводи! Я с тунгусом по-человечески калякать буду.
Осмотрев хлипкую фигуру Ульчи, он недоверчиво хмыкнул:
- И ты, дохляк, блатарей завалил? Не верю! Клим, подь сюда! - поманил Моня Жидок собрата по бандитскому ремеслу.
Тот, шепелявя разбитым ртом, имел неосторожность огрызнуться:
- Чего Клим? "Шестерок" не хватает?
- Тебе, фуфлогон, табуретки на башке давно не ломали? - невзначай поинтересовался Моня. - Затухни, фраер захарчеванный!
Он встал и тут же схватился за поясницу, согнувшись пополам, по-старчески охая.
Ульча правильно использовал момент.
Не обращая внимания на угрожающее шипение "шестерок" и телохранителей почетного налетчика, он подошел к Моне, резким движением приподнял одежду и приложил ухо к пояснице.
- Болит, как будто камчой хлещут, да?
- Хуже, - простонал тот страдальческим голосом.
Утренние туманы и вечерние холода обострили приступы ревматизма, мучившего вора с сорокалетним стажем.
- Лечить буду! - строго, с интонацией медицинского светила, не терпящего капризов пациента, произнес Ульча. - Весной травку в тайгу собирать пойдем, совсем здоровым станешь! Крепкий старик, зря сидишь много, кости сгибаешь... - тарабарским языком выдавал он диагноз ошеломленному Моне. - Тебя к шаману нашему отвезти, бегал бы зайцем!
- К шаману.., заяц.., сижу много? - повторял Моня Жидок как заведенный, согласившись в конце с мнением этого удивительного человека. - Укатало меня, паря, по дальнячкам. Пятый срок сгрызаю...
Резвый бег стареющему налетчику Ульча вернуть не смог, но боли в пояснице снял. Древнее таинство врачевания передавалось в его родном кочевье из поколения в поколение, и монастырские рукописи, написанные на пергаменте буддийскими монахами, посещавшими Тибет, Ульча также читал. Не все успело выветриться из светлой головы бурята, не выбили на пересылках энкавэдистские вертухаи приобретенные трудом знания. Они сослужили зэку, осужденному по страшной пятьдесят восьмой статье, хорошую службу.