- Ну-ну! - прикрикнула мать, и шепотом продолжила, - Куда я побегу? Кто меня пропустит? Кто тебя пропустит? Нет, и куда бабку, я спрашиваю. Вот ты, молодость бестолковая, наши скоро будут здесь, а ты убегать собралась. А кто же здесь останется, на нашей-то землице? в наших-то родных домах? Нет уж, нехай приживалами живут, пусть похлебку мою хлебают, да пусть она у них все кишки пообжигает! А я со своей земли никуда не уйду! Посмотрим: кто кого!
Вика, все еще в душе протестуя против вероломства чужих незнакомых мужчин, захвативших не только ее страну, но и ее дом, ее комнату, ее кровать и кровать ее брата, ее стол на котором она делала уроки, читала "Тамань" и "Я помню чудное мгновенье", писала сочинение на тему: "Советский народ строитель коммунизма", рисовала отца, Ваню, маму, праздновала первомай и октярьскую революцию, долго не могла уснуть, то и дело начинала рыдать беззвучно, но останавливалась, затихала, боясь разбудить Матрену, растянулась для сна только под утро со слипающимися глазами, придвинулась к Матрене Захаровне и уткнулась носом ей в спину. Матрена Захаровна спала, не слышно было даже ее дыхания, уставшее от жизни тело, как каменное лежало у окна.
Через несколько минут, почувствовав морозное дыхание смерти, идущее от спины бабушки, Вика открыла глаза, отодвинулась, скатилась на пол, отползла по половице к лавке матери и стала трясти ее, ударяясь затылком в ее бедро.
- Мама, мама! Она умерла!
Она выскользнула незаметно в окно, для этого ей пришлось перебираться через тело бабушки. Елизавета Степановна, оглаживала лицо матери ладонями и качалась над ним в забытьи.
Вика побежала вверх по саду, перелезла через ограждение, пошла, осматриваясь вправо, под гору, вышла к заднему входу в магазин. Улицы были пусты, кругом, как серая мука, лежала ласковая холодная пыль, дорога была взрыхлена гусеницами танка. Она долго не могла решиться перебежать площадь. Наконец, изучив все окрестные кусты и углы, окна дома, что стоял в глубине, на той стороне площади, она вышла из-за магазина и, обогнув площадь по окружности, под старыми потрескавшимися тополями пробралась на ту сторону, откуда спускалась лестница вниз, на другой ярус, там, на улице Радио жил большой добрый человек Павел Павлович. Он облегчит похороны, он придумает что-нибудь, да и Марк Семенович поможет проводить Матрену достойно.
Она спустилась на живописную, похожую на своды храма, природную площадку, высокие деревья шумно раскачивали кронами на головокружительной высоте. Вика запрокинула голову и вдруг подумала, что Матрена уже никогда не увидит этой красоты, никогда не услышит этой золотой листвы, никогда уже не обретет счастья присутствия на этой земле.