Вова застенчиво мигнул голубыми глазками.
— Так, а вот помнишь, месяца три назад, в январе, вы в городе были и договор о найме квартиры подписывали?
— Про договор я ничего не знаю, потому что меня в ту контору не приглашают, — строго сказала Люська, — а что в январе в город ездили — помню.
— А стало быть, Валерия этого телефон тоже знаешь? — вмешалась я.
— Естественно, — Люська пожала плечами, — я и адрес его помню. Тут вот какое дело, — пояснила она, — Вове ведь нужно в городе прилично одетым быть. Ну Валерий раз ему костюм купил, вернулись мы в деревню — Вова его и пропил со временем. Второй раз Валерий раскошелился — снова та же история.
— А ты-то куда смотрела? — не выдержала я.
— Да разве за ним усмотришь, — вздохнула Люська. — Я же ведь работаю — в соседней деревне Чикино убираюсь в сельсовете через день… А пока отсутствую, он тут сам себе предоставлен…
Вова покраснел и опустил поросячьи ресницы.
— В общем, надоело это Валерию, он теперь привозит Вову к себе — он один живет, — там переодевает и бреет, потом едем по делам, а потом обратно к нему возвращаемся, переодеваемся и домой едем.
— А в тот раз также было?
— Конечно. И вот еще что скажу, — Люська наклонилась ко мне, — сидим мы в тот раз у Валерия на кухне, вдруг телефон звонит. Валерий и говорит, что все, мол, в порядке, зайдите за бумагами. И сразу же — звонок в дверь, минуты не прошло. Валерий нас на кухне закрыл, а сам вышел в коридор, поговорили они о чем-то, потом тот ушел. А потом и засобирались.
«Неужели сосед?» — глазами спросила я у Андрея.
«Очень может быть», — ответил он мне тем же способом.
Домой мы ехали молча. Андрей думал о чем-то своем, а у меня вдруг зверски разболелось ушибленное утром колено. Было не рассмотреть, что там — синяк или ссадина, но болело сильно. Андрей любезно подвез меня к дому, несмотря на то что сам очень торопился. К Валерию мы пока решили не ходить — некогда.
Петр Степанович припарковал машину на обочине шоссе, закрыл ее и медленной усталой походкой направился к месту встречи. Он совершенно не спал этой ночью и волновался, да и шантажистка назначила встречу на шесть часов утра в очень удаленном конце города — в Приморском парке, а Вахромеев решил приехать за час до назначенного времени, чтобы подготовить ей неожиданный упреждающий удар. Да еще и машину пришлось вести самому — не мог же он посвятить в такое дело своего шофера… Палыча — мог бы, но Палыча больше нет. Положиться больше не на кого. И вот он сам ехал через весь город… Конечно, ночью улицы почти пусты, дорога несложная. Но он так давно не сидел за рулем, очень устал, теперь руки тряслись… хотя, может быть, они тряслись не от непривычной работы, а от волнения, от усталости, накопившейся за эти ужасные дни, когда все шло не так, все шло не по плану…