Владимир Иванович огляделся. Галерея была пустынна, секретарша Марина болтала в углу с консультантом. В дальнем конце Вера Сергеевна вытирала пыль. Пятаков подошел поздороваться.
— Как вам здесь работается теперь?
— Уж и не знаю, долго ли, как бы не закрыли галерею. Двоих зарезали, страх какой!
— Что теперь будет, не знаете?
— Не знаю, приезжали какие-то на джипе, — Вера Сергеевна понизила голос, — деньги забрали и бумаги. Говорят, разберемся.
— Кто такие, милиция?
— Да нет, от владельца люди.
— А что, Аделаида разве не хозяйка была?
— Наполовину или как там еще, не знаю я. Велели ничего не трогать, ждать.
— Вера Сергеевна, а в тот день, когда Глеба убили, вы были тут?
— А куда же я денусь! Я привыкла, коли мне деньги платят, так надо работать. Даром денег никогда не брала и не буду. Да мне, правду сказать, никогда и не предлагали.
— А вы не помните — все время кто-нибудь в зале был, не было такого, чтобы все разбежались, галерею без присмотра оставили?
— Нет, такого не припомню. Двери входные тогда закрыты были, девочки обедать по очереди ходят. Но я все больше в подсобке или в кладовых убирала, так что, если и было что, — я бы не заметила.
— Ну ладно, Вера Сергеевна, пойду я.
— До свидания, Володенька.
Когда Пятаков уже скрылся за дверью галереи, Вера Сергеевна вспомнила вдруг кое-что, о чем нужно было ему рассказать. Она окликнула Владимира Ивановича, но он не услышал и не вернулся.
— Ладно, — пробормотала она, — потом расскажу, как увидимся.
***
Я шла с работы, вернее тащилась еле-еле с двумя тяжеленными сумками, и тут меня приветствовал Ромуальд. На другом конце поводка Ромуальд чинно вел Нину Ивановну, как видно, понимал, что старушке за ним не угнаться, и вел себя прилично.
Я с радостью поставила сумки прямо на снег и остановилась поболтать. Нина Ивановна была очень расстроена, хотя и бодрилась.
— Что случилось, с Володей что-нибудь?
— Случилось. — Нина Ивановна посмотрела на меня даже как будто неприязненно, но потом махнула рукой: — Маргарита звонила.
— И что? — осторожно спросила я. — Что-то плохое?
— Все хорошо, — вздохнула Нина Ивановна, — просто замечательно, только они разводятся.
— Кто? — тупо спросила я.
— А ты не знаешь? Володя с дочерью моей, Маргаритой.
— Так они же и так… — изумилась я. — Уже два года.
— А теперь он звонил ей и сказал, что разводится, — всхлипнула Нина Ивановна, — и главное, ей, говорит, не говори, мне то есть.
— А она сразу вам и сообщила? — догадалась я. — Год не звонила, а теперь сразу сообщила?
— Ну да, звонит и говорит, что, мол, там происходит, кто, говорит, у него есть, что за баба?