— Для зайца твой Петя крупноват будет, — с уважением сказала Наталья, Петя произвел на нее сильное впечатление своими размерами.
— Да, хороший заяц, крупный, упитанный.
Петя издали замахал им рукой с бутербродом:
— Володя, привет! Что это за дама с вами интересная? Познакомьте!
Владимир Иванович оглянулся на свою даму и увидел, что она и правда интересная. Не красавица, но в своем подчеркнуто скромном, черном брючном костюме она выгодно отличалась от присутствующих «новых русских» дам. Она была здесь чужая. Поэтому держалась напряженно, в глазах была тревога, ведь они собирались общаться с предполагаемым убийцей. Он почти физически чувствовал идущую от нее волну беспокойства. Он подумал, что Петя Мертваго, вероятно, все же обладает некоторым художественным вкусом, если сумел разглядеть что-то в Наталье.
«Как я ее напишу!» — подумал он, но отогнал от себя виденье портрета — сейчас не время об этом думать.
Он сделал над собой усилие и представил Наталью Пете и типу из мэрии.
— Володечка, вы-то что здесь делаете? — Петя говорил с набитым ртом, поэтому к его словам приходилось прислушиваться. — Богатые дамы плохо покупают ваши пейзажики и натюрмортики…
Наталья немедленно обиделась на «пейзажики и натюрмортики» и недовольно буркнула:
— Дамы бывают разные.
— Не обижайтесь, Натали! — воскликнул Петя, дожевав бутерброд. — Я ведь говорил только о богатых дамах!
Наталья нахмурилась и решила приступить к делу, пока Петя окончательно не вывел ее из себя. Громко и театрально, как актриса на сцене, она обратилась к Володе:
— А что, милый, нет никаких новостей о поисках убийцы?
Пятаков внутренне передернулся от ее фальшивого тона, но Петя ничего не заметил и заинтересованно на них посмотрел:
— Какого убийцы, Натали? Который прирезал Аделаиду?
— Не только Аделаиду, он уже троих укокошил.
— Глеба я знаю, а кто же третий?
— Женщина пожилая, Вера Сергеевна, она в галерее уборщицей работала.
— Господи! — Петя даже присвистнул. — А ее-то за что? Бедных ведь не убивают!
— Маньяк, наверное, — включился в разговор мрачный тип из мэрии.
— И ничего не маньяк, там все гораздо серьезнее, — начал свою партию Пятаков, — она что-то видела, даже хотела мне рассказать, но потом передумала, потом, говорит, дело серьезное. Она мне доверяла, но, говорит, Володя, меньше знаешь — крепче спишь. Но я, говорит, все записала для памяти и спрятала.
— Что же она такое видела? Что за дела в галерее творились, из-за которых людей убивают? — Петя выглядел заинтересованным.
— Не знаю, — Владимир Иванович пожал плечами, — тогда мне ни к чему было, а сейчас уж поздно — бабуля на том свете, а вещи ее завтра из квартиры вывозят.