— Слава, я понимаю, что ты сейчас попляшешь на моих костях. Я к этому готов. Согласись, что тогда ты наехал на меня без всяких к этому оснований, ведь из того, что я китаец, как и ты, вовсе не следует, что я должен ложиться под твою крышу. У меня охрана хорошая, ты в этом сам убедился.
— Ах, господин Фан, как я жалею, что вы не хотите усвоить утонченные манеры нашей великой родины! Что за выражения — «наехал», «крыша»! Раз вы сегодня ко мне пришли по своей воле, следовательно, вы признали мою правоту!
— Слава, я согласен идти под твою крышу.
— Какие радостные слова! Что же вас заставило прийти к такому мудрому решению?
— Какая-то сволочь убила мою жену.
— О, какое горе, господин Фан! — Ли Куй изобразил на лице горестное изумление, хотя информацию эту получил чуть позже самого Фана.
— Прекрати клоунаду! Мне больно, как еще никогда не было. Я с трудом терплю эту боль. Она… она оказалась… Но я простил бы ей все, лишь бы она была жива. Я ее любил… — Рыдания заглушили последние слова Ли Фана, он закрыл лицо руками, плечи его мелко затряслись.
Ли Куй сидел напротив него с каменным лицом, ничем не выдавая своих эмоций.
Внезапно Фан убрал ладони и поднял лицо к своему собеседнику. На лице его не осталось и следа минутной слабости, оно выражало только гнев и решимость.
— Ты знаешь, что я от твоих людей отбился и снова отобьюсь, но я иду под твою крышу добровольно. Плата за это — убийца моей жены. Ты должен найти его и наказать. В милиции считают, что ее убила женщина, жена того жеребца… Они нашли там ее перчатку со следами пороха. Но я не верю в убийство из ревности, слишком все было бы просто. Сердце подсказывает мне, что здесь что-то совсем другое. Узнай правду, найди виновного и накажи — и я добровольно перейду под твое покровительство.
Глаза Ли Куя радостно загорелись.
— Я рад, господин Фан, что вы наконец стали думать и чувствовать как настоящий китаец. Месть праведна, месть священна. Я помогу вам отомстить, но вы помните, что месть — это блюдо, которое подают хорошо остывшим.
— Я готов ждать, сколько нужно, — кивнул Ли Фан.
Ли Куй поднял с пола бамбуковую трость и ударил в небольшой медный гонг. В комнату вбежал подросток в китайской одежде. Он остановился посередине, поклонился и сказал:
— Слушаю, Учитель.
— Позови Юй Сяна, Бо Джина и Сюй Дэ. — Подросток тут же исчез.
Ли Фан покачал головой и сказал вполголоса:
— Ну и цирк ты здесь устроил. Тебе самому-то не смешно?
Ли Куй помрачнел:
— Господин Фан, если вам не важны и не интересны традиции нашей великой родины, то очень многим людям они помогают жить, уважая себя, и придают силы для борьбы с врагами. Если бы не ритуал, который мы строго и неукоснительно соблюдаем, мы не были бы так сильны и не привлекали бы к себе сердца столь многих.