— Заплывайте как-нибудь, — крикнул Оссэ им вслед. — Познакомлю с Уэйнен и Салмаром.
— Спасибо, — балансируя на бешено мчащемся гребне, помахали ему в ответ майар. — Непременно заплывем — еще и не выгонишь.
Доску с размаху шлепнуло о берег, следующая волна накрыла их, перевернув несколько раз, и они уселись на берегу, отплевываясь.
Вдруг в туго сплетенном узле водорослей, который майэ наконец извлекла из волос, что-то блеснуло — это была огромная зеленоватая жемчужина.
Сорвав растущий у берега цветок, Эльдин закинула его подальше в море. Волна, похожая на ладонь, подхватила его и умчала вдаль.
Новые майар потихоньку осваивались в Благословенной земле Аман — публика, им подобная, просто по природе своей не была способна усидеть в четырех стенах. Они с головой окунулись в светскую жизнь Валмара.
Аллору она напомнила жизнь в Армэнелос: тот же высший свет, где все друг друга и друг про друга знают и в то же время никто ни о ком ничего не знает точно — так безопаснее. В Нуменоре-то он плевал на сплетни, окружавшие его имя, и делал все, что в голову взбредет.
При дворе многие его тихо ненавидели, но на открытый конфликт идти не решались: влиятельных друзей у него тоже было немало. Кроме того, его клинок остротой не уступал языку, так что изящного, изысканно отрешенного эльфинита старались не задевать. Даже неистовый дядюшка Ар-Фаразон до времени смотрел сквозь пальцы на его развлечения, понимая, что к королевской власти беспутный племянничек вкуса не имеет, находя администрирование занятием невыразимо скучным.
Уже позже все злое, что было в гордом потомке владетелей Андуниэ и Армэнелос, взяло верх: развлечения становились все более жестокими, клинок шел в дело все чаще, и перечить «светочу культуры» становилось все опаснее. Пьянки и оргии стали обычным явлением в его дворце, а дурман все больше вытеснял из сознания остатки объективности и снисходительности.
В Земле Аман все было несколько иным, да и он изменился, — но нишу стоило обустраивать, а это он умел. Мягко и ненавязчиво новые майар умудрялись оказываться в нужное время в нужном месте. Удивительные же перипетии их жизненного пути, которые невозможно было сохранить в тайне в Валмаре Многозвонном («Живо все раззвонят — поэтому, надо полагать», — заметил Аллор), создавали дополнительный романтический ореол уставших от жизни и потому довольно безопасных персонажей. Любые их выходки воспринимались как издержки покалеченной Тьмой психики, метания измученной души или надрывные попытки жить вопреки, — и прощались. «Нет ничего неуязвимее, чем полуправда… или полуложь — хотя это не одно и то же», — к такому выводу давно пришли оба урода и выродка, потомки светлейших родов.