Софья, ни слова не говоря, пошла в залу; я отправился вслед за ней. Она остановилась у рояля.
- Что же мне вам сыграть? - спросила она.
- Что хотите... ноктюрн Шопена.
Софья начала ноктюрн. Она играла довольно плохо, но с чувством. Сестра ее играла одни только польки и вальсы, и то редко. Подойдет, бывало, своей ленивой походкой к роялю, сядет, спустит бурнус с плеч на локти (я не видал ее без бурнуса), заиграет громко одну польку, не кончит, начнет другую, потом вдруг вздохнет, встанет и отправится опять к окну. Странное существо была эта Варвара!
Я сел подле Софьи.
- Софья Николаевна,- начал я, пристально посматривая на нее сбоку,- я должен вам сообщить одну неприятную для меня новость.
- Новость? какую?
- А вот какую... Я до сих пор в вас ошибался, совершенно ошибался.
- Каким это образом? - возразила она, продолжая играть и устремив глаза на свои пальцы.
- Я думал, что вы откровенны; я думал, что вы не умеете хитрить, скрывать свои чувства, лукавить... Софья приблизила лицо свое к нотам.
- Я вас не понимаю.
- А главное,- продолжал я,- я никак не мог вообразить, что вы, в ваши годы, уже умеете так мастерски разыгрывать роль... Руки Софьи слегка задрожали над клавишами.
- Что вы это говорите? -проговорила она, все не глядя на меня,- я разыгрываю роль?
- Да, вы. (Она усмехнулась... Злость меня взяла...) Вы притворяетесь равнодушной к одному человеку и... и пишете к нему письма,- прибавил я шепотом.
Щеки Софьи побледнели, но она не обернулась ко мне, доиграла ноктюрн до конца, встала и закрыла крышку рояля.
- Куда же вы? - спросил я ее не без смущения.- Вы мне не отвечаете?
- Что мне вам отвечать? Я не знаю, о чем вы говорите... А притворяться я не умею.
Она начала укладывать ноты... Кровь мне бросилась в голову.
- Нет, вы знаете, о чем я говорю,- промолвил я, также вставая,- и хотите ли, я вам сейчас напомню некоторые ваши выражения в одном письме: "будьте осторожны по-прежнему..."
Софья слегка вздрогнула.
- Я этого никак от вас не ожидала,- проговорила она наконец.
- И я никак не ожидал,- подхватил я,- что вы, вы, Софья Николаевна, удостоили вашим вниманием человека, который...
Софья быстро ко мне обернулась; я невольно отступил от нее:
глаза ее, всегда полузакрытые, расширились до того, что казались огромными, и гневно сверкали из-под бровей.
- А! коли так,- проговорила она,- знайте же, что я люблю этого человека и что мне совершенно все равно, какого вы мнения о нем и о моей любви к нему. И с чего вы взяли?.. Какое вы имеете право это говорить? А если я на что решилась... Она умолкла и проворно вышла вон из залы. Я остался. Мне вдруг стало так неловко и так совестно, что я закрыл лицо руками. Я понял все неприличие, всю низость своего поведения и, задыхаясь от стыда и раскаяния, стоял как опозоренный. "Боже мой! - думал я,- что я наделал!"