в которой, вопреки всему, действительно все удается, а также объясняется, как помазывают на царство и отчего золотуха всегда предпочтительнее поноса
… Впрочем, о Посконском Перевороте написано уже так много, что не стоит приводить здесь всех его подробностей и обстоятельств.
Желающие освежить память об этом славном событии могут обратиться к трудам древних и современных сочинителей: «Зарево над Воблой», «Обалденные дни», «Болярское лечение, или Хворянья погибель», «Хождение по трупам», «Железный потоп», «Белая братия», «Как достигалась цель», «Как добывалась соль», «Как унималась боль», «Как сочинялась быль», «Посконармия», «Человек с дубьем», «Первым идет Горбатый», «И на Диком океане»…
К великому сожалению, все вышеуказанные сочинения созданы были отнюдь не по горячим следам событий, а много позже, когда в Посконии возродилась кое-какая грамотность.
Когда был без боя взят Столенград (княжеская дружина охотно перешла на сторону восставших), сразу же зашевелились соседи, у которых оказалось множество претензий на посконские земли.
Стремглав повел дружину к рубежам — защищать и отстаивать, а все хозяйство оставил на Ироню, поскольку от безгласной Алатиэли толку не было.
— Что же это за королева будет? — возмущался Ироня. — Как она собирается молчком царствовать?
— Ничего не поделаешь, — вздохнул Стремглав. — Я обещал сделать ее королевой — стало быть, должен исполнять. И вообще, нам обратной дороги нет. А ты смотри, чтобы зря столицу не разоряли. Сбереги, что можно еще сберечь…
Когда же победоносное воинство с песнями воротилось в столицу, оказалось, что в ней теперь нельзя найти ни болярина, ни хворянина…
— Вы что же, их всех перевешали? — с ужасом спросил Стремглав.
— Зачем только перевешали? — с достоинством возразил ему тощий мужичонка с козлиной бородкой и в долгополом кафтане. — Не только перевешали. Мы ведь не без понятия! Мы широко мыслим! Мы их и вешали, и жгли, и топили, и на кол сажали, и колесовали, и четвертовали, и шинковали, и пасынковали, и лущили, и дробили, и собаками травили, и медведями разрывали, и стрелами прободали, и ножами резали, и топорами рубили, и со стен сбрасывали! Народ от своих врагов подчистую отделался! Время такое без тебя, батюшка, было: тревожное, грозовое время! Кругом враги да изменники! Как же было им жить остаться?
— Ты куда смотрел? — набросился Стремглав на Ироню.
Тот стоял, потупившись, и, казалось, даже горбы у него увеличились, совсем пригнув к земле.
— А наместник твой, бесстрашный Ироня, не в себе стал! — оправдал горбуна козел-мужичонка. — Он как первый горящий терем узрел, так и давай хохотать! Мы так поняли, что по нраву ему это, — а значит, и тебе должно быть по нраву. Хохотал до тех пор, пока не сомлел. Полежит, отдохнет, очередной пожар увидит — и снова смеется одобрительно, покуда не упадет! А мы вашей воле не ослушники! Ты теперь у нас единственный и болярин, и хворянин, и всякое прочее начальство!