Будучи полностью обеспечен и копиркой, и лентами для машинок, и даже финской бумагой, Ефим тем не менее протолкался к Серафиме Борисовне и вручил ей извлеченную из портфеля плитку шоколада "Гвардейский". От нее же он узнал, что заказы на шапки оформляет лично директор Андрей Андреевич Щупов, человек новый, строгий и очень принципиальный. Определение "строгий и принципиальный" означало, что не берет взяток или берет не со всех, в отличие от старого директора, который на том и погорел, что брал без разбору. Погорел, впрочем, не так уж и сильно, его перевели директором подмосковного Дома творчества, где он тоже жил не только на зарплату.
Очередь к директору начиналась здесь, в холле, и уходила в коридор к черной директорской двери.
- Кто последний за пыжиком? - шутя спросил Ефим. Последним был юморист Ерофеев, мрачный пожилой человек со шрамом на левой щеке.
- За пыжиком, милейший, в очереди не стоят,- назидательно объяснил он Ефиму.- Пыжика приносят на дом, говорят "спасибо" и кланяются. Стоят за мехом попроще.
Ефим обратил внимание, что составлявшие очередь писатели тоже о своих головных уборах подумали. Некоторые были, как он, без ничего, другие в кепках и шляпах, а Ерофеев мял в руке милицейскую шапку со следом от звездочки. Ратиновое пальто на Ерофееве было расстегнуто и открывало длинный темный пиджак с двумя рядами орденов и медалей. "Вот дурак-то!" подумал про себя Ефим, ему следовало не писать о своих наградах, а нацепить их. Хоть и невысокого достоинства, а впечатление производят.
Он стал за юмористом и, не теряя времени даром, достал из портфеля экземпляр "Лавины", развернул на колене и на титульном листе размашисто начертал: "Андрею Андреевичу Щупову в знак глубокого уважения. Е. Рахлин".
- Какое сегодня число? - спросил он у Ерофеева и, проставляя дату, услышал:
- Фима!
Оглянулся и увидел сидевшего за журнальным столиком у окна своего бывшего однокашника по Литинституту прозаика Анатолия Мыльникова в тяжелой нараспашку шубе. Лицо у него было красное, как из бани, виски блестели от пота, седоватая прядь волос закрутилась и слиплась на лбу.
- А я тебя не заметил,- сказал Ефим виновато.- Ты тоже за шапкой?
- Нет,- поморщился Мыльников.- У меня своя, вот.- Он показал на шапку, которую держал на коленях.- Это барсук. Мне тут один алкаш обещал импортные краны для ванной, вот я и жду. Садись, пока место есть.
- А я думал, ты за шапкой,- сказал Ефим, присаживаясь и почему-то вздохнул.- У меня, честно говоря, тоже есть шапка. Волчья. Мне ее подарили оленеводы. Но если дают, почему же не взять?