Тишка положил шапку на стул и вышел.
Ефим опустился на диван и долго сидел, ладонями сжимая виски.
- Ну что ж! - тихо сказал он и улыбнулся.- Сын от меня откажется, жена за мной не поедет, она привыкла жить в столице, она привыкла путаться с маршалами... Проститутка! - вдруг завопил он и, вскочив, сжал кулаки и затопал ногами.- Вон из моего кабинета!
- Фимка! - заволновалась Кукуша.- Одумайся! Ты не смеешь так говорить!
- Вон! - кричал Ефим.- Вон отсюда! Ты не смеешь сюда входить! Здесь живут мои прекрасные герои!
Вечер получился весь всмятку.
Опомнившись, Ефим побежал в спальню, где Кукуша, лежа на животе, давилась в рыданиях. Ефим ее тормошил и просил прощения. Она отталкивала его от себя и выкрикивала что-то бессвязное. Тишка, чтобы не слышать этого, заперся в своей комнате и включил на полную громкость то ли "битлов", то ли что-то в этом духе. Кукуша рыдала. Ефим время от времени покидал ее и в своей комнате снова включал приемник. Все радиостанции говорили о писателе Рахлине, но невпопад. Помимо версии о покушении было сказано, что он подвергался преследованиям за свою приверженность иудаизму и за то, что он друг академика Сахарова. Ефиму было лестно, хотя Сахарова он никогда и в глаза не видел.
Беспрерывно трещал телефон. Четыре раза звонил Баранов. Звонили еще какие-то доброжелатели, знакомые и незнакомые. Звонили корреспонденты американского агентства Ассошиэйтед Пресс и немецкого АДН. Мужской голос сказал: "Вы меня не знаете, но я хочу сказать, что все честные люди мысленно с вами". Другой голос (а может, и тот же самый) весело пообещал: "Мы тебе, жидовская морда, скоро сделаем обрезание головы!"
Кукуша Ефима сперва простила, а потом прибежала и сама стояла перед ним на коленях: "Заклинаю тебя твоими детьми, покайся. Пойди к Каретникову, проси прощения, скажи, что ты был в невменяемом состоянии".
Ефим сказал: "Ни за что!" - а когда она стала настаивать, опять ее выгнал. И опять бегал просить прощения. И отвечал на звонки. И слушал радио.
Спать он остался у себя в кабинете, на диванчике. Лег одетый и укрылся шерстяным пледом. А радио поставил рядом и все крутил ручку настройки, перескакивая с волны на волну. Поймал даже недоступную обычно "Свободу". И даже чью-то передачу на английском языке, из которой он понял одну только, но важную для себя фразу: "Мистер Рахлын из ноун эс э вери корейджес персон", то есть мистер Рахлин известен как очень мужественная личность. Что ему, конечно, польстило.
Ефим долго не спал, чесался и думал о славе, которая свалилась на него ни с того ни с сего. Конечно, положение его стало рискованным, но зато теперь его знает весь мир.