— Наверное, ты прав, — согласилась я. — Действительно, чего ради я нарываюсь на неприятности? Если честно, убийство Родни скорее стало для меня предлогом, чтобы забросить на недельку-другую работу и попутешествовать в свое удовольствие. Мне до чертиков надоело писать книги.
— Вот и умница, — обрадовался Миллендорф. — Даже не ожидал, что ты так быстро согласишься. К сожалению, здравомыслящие женщины встречаются даже реже, чем белые носороги. Выспись как следует, а завтра с утра мы решим, что делать. Как насчет того, чтобы начать со Столовой горы?
— Ты прямо читаешь мой мысли, — кивнула я.
* * *
Проснувшись около десяти часов утра, я приняла душ и спустилась вниз. Из-за перегородки, соединяющей холл с офисом Ника, доносился голос Миллендорфа, говорившего на африкаанс. Не желая ему мешать, я задержалась у двери, вслушиваясь в изобилующие двойными гласными непривычные созвучия, напоминающие причудливую смесь английского и немецкого языков.
— Джоанна Мастере, — отчетливо произнес Миллендорф.
Дальше снова полились незнакомые слова. “И этот парень вчера вечером уверял меня, что ему не нравится нарываться на неприятности”, — усмехнулась я.
Услышав, как Ник повесил трубку, я толкнула дверь и вошла в помещение агентства.
— Наводишь справки о Джоанне Мастере? — поздоровавшись, ехидно поинтересовалась я. — Уж не ты ли вчера с пеной у рта убеждал меня позабыть об этом деле?
— Тебе говорили, что подслушивать нехорошо?
— А обманывать хорошо?
— Я вовсе не наводил справки. Так, поинтересовался, из чистого любопытства. Мы же решили не заниматься этим делом, верно?
— Верно.
— Собирайся. Тебя ждет завтрак в знаменитом винном погребке Бошендаал, самом старом в Кейптауне. Оттуда мы поедем на Столовую гору.
— Здорово. Так что ты узнал о Джоанне?
— Пока ничего. Не беспокойся. Я не собираюсь утаивать от тебя информацию. Мне известно, насколько женщины любопытны.
— Но все-таки не настолько, как мужчины, — усмехнулась я.
* * *
Свернув с Клооф-Некроуд на Тафельберг, Ник остановил “Рейндж Ровер” на просторной стоянке у канатной дороги.
Несмотря на воскресный день, туристов оказалось не так уж много, вероятно, в связи с тем, что в Южной Африке уже наступила зима. Шесть минут, пока длился подъем на вершину, я наслаждалась великолепием окружающего пейзажа, а потом кабинка плавно затормозила у края гладкой, как бильярдный стол, равнины, вознесенной над Кейптауном на более чем километровую высоту.
Точно в тот момент, когда я ступила на землю, словно приветствуя нас, на Сигнальном холме выстрелила пушка, отмечая наступление полудня.