— Да нет, с чего ты взяла? — удивился Пепе. — Примитиве — это его имя, а вообще-то мы зовем его Умник. Он помнит наизусть результаты всех матчей, проведенные за последние десять лет футбольной командой Барселоны.
— Понятно, значит, это имя, — кивнула я. К латинским именам я так до конца и не смогла привыкнуть. До тех пор, пока я не выучила испанский язык, их благородное звучание неизменно настраивало меня на романтический лад. Однако после того, как я выяснила, что ласкавшее мой русский слух звучное имя Долорес переводится как “боли” или “печали”, а не менее звучная фамилия Морено Эспиноза означает “смуглая колючка”, романтизма во мне заметно поубавилось.
Имена многочисленных теток моего novio при переводе их на русский язык соответственно означали Тревожность, Очищение, Презентация, Экзальтация, Добродетели и Поселочек. Однажды я попыталась представить себя родственницей Тревожности или Поселочка, но так и не смогла этого сделать.
В тему мумий я решила на всякий случай не углубляться, сообразив, что так я никогда и не доберусь до Родни Вэнса.
— Значит, это было все-таки убийство, — констатировала я.
— Похоже на то, — вздохнул Пепе. — От этих англичан всегда одна головная боль. Вечно влипают в неприятности, а в результате страдает национальный туризм. Нам только убийства в Ситжесе не хватало.
— Все понятно, — сказала я. — Ты не любишь англичан, потому что в средние века английские пираты грабили испанских пиратов.
— А ты откуда знаешь? — удивленно вытаращился полицейский.
— Мне об этом уже говорили.
— Сволочи, — с чувством произнес Тамайо. — Они воровали наше золото.
— Которое испанцы в свою очередь воровали у индейцев, — с невинным видом заметила я.
— Отвоевывали, а не воровали, — поправил меня Пепе. — И вообще, испанцы не были пиратами. Мы были благородными завоевателями, а англичане всегда вели себя как бандиты с большой дороги.
— И не говори, — согласилась я.
— А какие слухи они про нас распускали! — с пол-оборота завелся инспектор. — Врали, что мы с индейцами жестоко обращались. Глупость какая! Мы индейцев любили! Мы жили с ними. Мы занимались с ними любовью. Мы женились на них. Население всех стран Латинской Америки, находившихся под испанским владычеством, более чем наполовину состоит из индейцев и метисов. А почему? Потому что испанцы никогда не брезговали смешивать свою кровь с кровью аборигенов. А где, спрашивается, в Соединенных Штатах остались аборигены? Жалкие остатки вымирающих индейцев догнивают в паршивых резервациях. Англичане принципиально ни с кем никогда не смешивались. Ни с индусами, ни с индейцами, ни с неграми. Выше всех себя считали, паразиты. А теперь они чем занимаются? Приезжают в нашу страну и мрут как мухи, нанося ущерб туризму. Будь моя воля, я бы прикрыл дело Родни Вэнса как несчастный случай.