- Что за человек, у которого ты дислоцируешься? - спросил он.
- Маленький такой,- сказал я.
- А мне плевать, большой он или маленький! - покраснел Калач.- Найдите другое место! Мало вам пустых изб, что ли? Залезают черт знает куда!..
Всем остальным майор остался доволен. Он спросил Мишенина, ознакомлен ли я со схемой минного поля впереди ручья, и ушел. Интересно, за что он меня не любит? А вот капитан любит, я ведь это вижу и знаю. И я люблю его тоже.
Я рассказал Васюкову о хозяине хаты и о Крылове.
- Все ясно,- сказал он.- Сознательный малый. Один на весь взвод оказался... Валенки - тоже его работа! Что ж, бдительные люди нам с тобой позарез нужны... Как ты думаешь, не закрепить ли ПТР за младшим сержантом Крыловым? Оружие это грозное, отношение к себе требует бережное. Доверим?
- Конечно, доверим,- сказал я.
В двадцать ноль-ноль я был за углом сарая, как штык. Маринка уже ждала меня, и я снова стал спиной к убитой лошади и полетел над землей.
- Давай уйдем отсюда. Нехорошо как-то тут...- сказала Маринка.
- А куда? - спросил я.
- К амбару.
- Я на один час только.
- А мы бегом.
- Ну давай,- сказал я, и мы побежали по огородам, и она держала меня за указательный палец, как маленького. Крыльцо амбара было припорошено снегом, и я стал разметать его шапкой, а Маринка наклонилась ко мне и изумленно-испуганно спросила на ухо:
- Что ты делаешь?
- Сядем,- сказал я. - Ты не бойся... Я же обещал... Я притянул ее к себе на колени и ощутил грудью стук ее сердца - как у голубя.
- Дурочка! Что ты во всем этом понимаешь!
- В чем? - спросила она.
- В том, какая ты у меня... В нашей с тобой любви.
- Непутевая она у нас... Если б не война!..
- Тогда бы я не встретил тебя.
- А я и без тебя встретила б!
- Кого?
- Как кого? Тебя. Ты где жил?
- В Обояни.
- Ну и приехала б!.. А там у вас одеколон делают?
- Кирпичи,- сказал я.
- Обоя-ань... Расскажи мне о себе. Всё-всё!
Я рассказал всё-всё и сам удивился тому, как это было немного. Мы жили с матерью в Медвенке. Это райцентр. Мать была там учительницей. Я закончил десятилетку, но не в Медвенке, а уже в Обояни; в 1937 году маму уволили, а меня исключили из комсомола. За что? У нас было несколько томов "Отечественной войны 1812 года", и мы с матерью знали всех генералов от Барклая-де-Толли до Тучкова-третьего. Ну, вот за этот интерес к русским генералам... А в Обояни я вступил в комсомол снова. Скрыл прошлое - и вступил!
- Приняли? спросила Маринка.
- Кто? - не понял я.- Те, что исключали?
- Да нет, вообще.
- Приняли.- И я ругнулся, так, чтоб отвести душу.