– Пешком, – вставил Руслан.
– Не думаю, когда денег много, можно придумать способ их транспортировки.
– Куда они ехали?
– Это я могу сказать точно. В детский дом в Гудауте. Даже если бы милицейский майор не сказал мне этого, то стоило взглянуть на груз.
– Единственный способ вновь наладить отношения с москвичами – это найти деньги. Шамиль поднялся из-за стола.
– Руслан, ты снова остаешься с деньгами, мы поедем. Если через неделю мы не отыщем деньги и того, кто их увел, на московском проекте можно ставить крест.
– Никогда не любил ни детских домов, ни их воспитанников, – проговорил Ахмат, садясь в джип.
– Никто не заставляет тебя их любить. Пожилая русская женщина шарахнулась в сторону, когда возле нее притормозил огромный джип.
– Извините, пожалуйста, – елейным голосом осведомился Шамиль, – где здесь детский дом?
Женщина с сомнением посмотрела на холеного чеченца, он мало походил на человека, решившего помочь детскому дому.
– Если нам по дороге, могу подвезти, – улыбнулся Шамиль.
Женщина, успевшая сегодня пройти пять километров пешком, решила, что сам Бог послал ей машину.
– Садитесь, – Ахмат подвинулся, и женщина устроилась рядом с ним на заднем сиденье.
Она впервые ехала в такой шикарной машине. Раньше ей казалось, что внутреннее убранство подобных автомобилей составляют красный бархат и золотая бахрома. А тут – серая и черная гамма, полная строгость и никаких излишеств. Исправно работал кондиционер, прохладный воздух заставил женщину успокоиться.
– Куда теперь? – поинтересовался Шамиль перед перекрестком.
– Направо, милок, – женщина впервые в жизни назвала кавказца “милок”. Таким располагающим к себе казался ей теперь Шамиль. – Вы по какому делу в детский дом? – спросила женщина.
Шамиль и Ахмат переглянулись.
– Помочь хотим, не первый раз приезжаем в Гудауту, а времени все как-то не находилось в детский дом наведаться.
– Вчера такое случилось, – всплеснула руками женщина, – может, вы и слышали, машину на дороге расстреляли. Уж и войны вроде нет, а оружие по рукам разошлось. Вот и стреляют.
– Слыхал. Говорят, будто это грузинские партизаны сделали.
– Нет, не они, – тут же возразила женщина. – Ограбить еще они могли, но людей просто так убивать не стали бы. Я многих из них знаю. Ушли в свое время в горы, потом вернулись… Семьи, дети, сами понимаете… Остановите, пожалуйста, мой дом здесь, а школа-интернат вон там, – женщина указала рукой на трехэтажное здание из силикатного кирпича с плоской крышей, к которому вела извилистая дорога. – Спасибо тебе, милок.
– Милок… – пробурчал Шамиль, захлопывая дверцу.