– Пашка, – прошептал Дорогин. – Это же Пашка Разлука!
Пошатываясь, не веря в удачу, Дорогин двинулся к лавке. Он брел как загипнотизированный, приближаясь к мужчине и детям. Остановился в пяти шагах от них прямо на газоне, остановился и слушал, завороженный, потрясенный. Перед его глазами проносились картины детства.
Сигарета сгорела, обожгла кончики пальцев, а Дорогин все стоял неподвижно, исступленно глядя на сутулую спину мужчины, торчащие лопатки, тонкую шею.
Первыми Дорогина заметили подростки, они уставились на него, продолжая слушать незатейливую мелодию, которую мужчина выводил на губной гармошке. Дорогин сделал один шаг, затем еще несколько и тихо подпел Пашке густым теплым баритоном:
– Никто нас не разлучит, лишь мать сыра земля-Сергей пел протяжно, вкладывая душу в каждую ноту, в каждое слово. Мужчина, продолжая играть, медленно обернулся… Губная гармошка, сверкнув хромированным ребром, выпала из его пальцев. Он сидел и моргал. Казалось, еще несколько секунд – и он лишится чувств, рухнет со спинки ярко-зеленой скамейки на траву, как подстреленный из рогатки воробей. А Дорогин продолжал петь уже без аккомпанемента, музыка звучала в его памяти, звучала ярко, отчетливо.
Мужчина в белой шляпе тяжело задышал, его лицо побледнело, глаза стали влажными, словно каштаны, извлеченные из зеленой толстой кожуры.
– Разлука! Здорово! – выкрикнул Сергей, бросая в траву погасшую сигарету.
– Ты. Это ты?! – певучим тенором произнес мужчина, сдвигая шляпу на затылок.
– А то кто же, Пашка! – выдохнув, бросился к другу Сергей.
Они обнимались на глазах изумленных подростков. Те смущенно переглядывались друг с другом. Один из них наклонился, поднял гармошку и протянул мужчинам. Дорогин взял губную гармошку.
– Паша, это та самая?
– Нет, другая… – сказал Павел, пожирая глазами Дорогина.
То же самое делал и Сергей. Они поворачивали друг друга, оглядывая с разных сторон, изучая и убеждаясь, что это они.
– Конечно же это ты! – сказал Павел Матюхов, по кличке Разлука. – Тридцать лет пролетели, как один день!
– Тридцать один! – уточнил Дорогин, прижимая к себе друга детства. – Ты что тут делаешь? – спросил Сергей.
– Играю, не понял еще?
– Знаешь, я бы мог пройти мимо, но гармошка, гармошка… – Сергей прижал ее к губам и поцеловал. – Паша, гармошка!
– Она, родная, Серега! Она!
– И песня… Если бы ты играл что-нибудь другое… Я навряд ли бы узнал…
– А я сидел один, пацаны подошли, попросили сигарету, а я им говорю: “Курить вредно, братцы мои, я вам лучше сыграю!”. И я им сыграл…
– Ладно, мы пойдем… Спасибо вам, – сказал вихрастый подросток, поправляя рюкзак.