– Я в этом не виноват, – мягко сказал Лукин, пытаясь отстранить от себя следователя, – не я устраивал обыски.
Но следователь вцепился в антиквара мертвой хваткой:
– Я знаю, что твое наследство липовое и живешь ты на деньги, добытые нечестным путем.
Самсон Ильич лишь пожал плечами и мягко улыбнулся:
– Вы не совсем здоровы. Хотите, я остановлю такси и отправлю вас домой? Вам бы полежать, отдохнуть, выспаться…
– Сорок тысяч, – проговорил следователь.
– Чего?
– Долларов, конечно!
– Если у вас появилась такая сумма, я рад за вас, – сказал Лукин.
– Ты падаль, – прохрипел следователь. – Ты дашь мне эти деньги, и тогда я от тебя отстану.
– Ах вот оно что! – вздохнул Лукин. – В таком случае оставим разговоры про справедливость и честность в стороне.
– Это сугубо деловое предложение. Сорок тысяч…
– Я бы с удовольствием поделился с вами богатством, если бы оно у меня имелось. Вы же сами проводили обыски и знаете, что квартира моя пуста.
– Ты пожалеешь! – сказал следователь.
– Мне жаль, что я не могу поделиться тем, чего у меня нет.
По глазам следователя Лукин видел: деньги тому крайне нужны. То ли Иванов попал в передрягу и ему нужно срочно откупиться, то ли быт заел до такой степени, что человек готов требовать взятку от подозреваемого как положенное по закону. Но в азартные игры со следователями Лукин не играл принципиально.
«Шантажисты – народ гнусный, – подумал он. – Стоит один раз дать деньги, и потом хлопот не оберешься. Зарабатывать они не умеют, умеют лишь требовать. От шантажиста невозможно откупиться раз и навсегда, это долгоиграющая пластинка. Да и где гарантия, что он не провоцирует меня на дачу взятки, чтобы потом упечь в тюрьму? Вот только сумма несуразно большая…»
Додумать Лукин не успел.
– Ты твердо решил отказаться? – услышал он хриплый голос следователя.
– Мне опасаться нечего, я чист перед законом, – Самсон Ильич почувствовал, как разжались пальцы на рукаве его плаща.
– Я предупредил, а теперь бойся меня! – и следователь нетвердой походкой отправился к троллейбусной остановке.
"Несчастный человек”, – подумал Лукин об Иванове, поднимаясь к себе домой.
Самсон Ильич считал, что поступил правильно, и не жалел об этом, как не жалел ни о чем уже случившемся, но жестоко ошибся. Назавтра днем, когда Лукин лишь успел сделать пару звонков знакомым и договориться о встречах, к нему с обыском нагрянул знакомый следователь: якобы в квартире у Самсона Ильича, по оперативным данным, находилась партия похищенных икон. Это даже позабавило Лукина, настолько идиотским было это предположение. Но вскоре улыбка исчезла с губ Лукина. При понятых и милиционерах следователь распахнул платяной шкаф, и не успел Самсон Ильич даже возразить, как рука следователя исчезла в кармане плаща хозяина квартиры и тут же появилась на свет, но уже не пустая: на ладони лежали похожие на спелые желуди два пистолетных патрона.