Похоже было, что боевики в этом селении не желали афишировать свое присутствие, ожидая приезд кого-то. Такое поведение чеченцев осложняло задачу — могло, конечно, оказаться и так, что в селении находится всего один бандит, а могло быть и наоборот. И тогда по атакующим врежут из пары десятков стволов те, кто до поры до времени прячутся, возможно, в других хижинах.
Ничего другого не оставалось, как затаиться и выжидать, продолжая наблюдение.
* * *
Седой и Чудик укрылись в небольшом распадке, поросшем кустами орешника, упрямо не желавшего расставаться со скудными остатками некогда зеленой листвы. На дне распадка скопилась сбежавшая со склонов дождевая вода, там было сыро, но зато намного безопаснее, чем на почти голом склоне любой из плешивых сопок.
Майор Николаев, командир группы “охотников”, который, как и Седой, участвовал еще в первой чеченской кампании, поручил ей наблюдение за восточной окраиной деревни. Расстелив плащ-палатки прямо на мокрой траве, “охотники” залегли, высматривая малейшие признаки движения на вверенной им территории.
"Бдили” поочередно. Когда его в очередной раз сменил Чудик, Седой, пригибаясь, спустился вниз по склону на самое дно распадка. Выплюнул безвкусную травинку, которую механически жевал вот уже несколько минут, и сунул руку за пазуху, во внутренний карман куртки. Покопавшись в нем, он извлек смятую пачку папирос с гордым названием “Десант”, встряхнул — на ладонь высыпалась щепоть отсыревшей махры.
— Эй, Чудик, — не оборачиваясь, негромко позвал Седой, — угости дымом.
Шорох травы за его спиной выдал осторожное движение напарника. Он почти видел, как худосочный Чудик, больше похожий на недоедающего студента, чем на бойца элитного спецотряда, не отрываясь от бинокля, снимает со своей продолговатой башки сферу, опутанную маскировочной сеткой, и достает из нее такую же пачку. С одним-единственным отличием — в его пачке почему-то всегда есть папиросы. Прямо шаман какой-то…
Через некоторое время хлюпнула жижа под подошвами армейских ботинок, и из-за правого плеча Седого протянулась тонкая, похожая на детскую рука. Пальцы разжались, уронив папиросу на его подставленную ладонь, и рука исчезла.
Чудик предпочитал там, где это возможно, обходиться без слов.
Седой прикурил от коптящей бензиновой зажигалки и во все легкие затянулся едким, горьким и вонючим “дымом отечества” с убийственным содержанием никотина, смол и вредных металлов. Выдохнул, испытывая глубокое удовлетворение при мысли о том, что, окажись на его месте какой-нибудь рыхлый америкашка, непременно сблевал бы вместе с легкими еще и завтрак.