- Ваше? - строго спросил он Забродова.
- Мое, - охотно согласился Илларион. - В этой квартире все принадлежит мне, если, конечно, чего-нибудь не подкинули враги.
- Но этот пакетик ваш?
- Мой, - твердо сказал Илларион. - Или, может, вы, капитан, в этом сомневаетесь?
- Что в нем, вам известно? - голос капитана сделался грозным.
- Знаю абсолютно точно.
- У нас есть ориентировка, что это героин, и мы его отдаем на экспертизу, - сказал омоновец. Забродов даже не дернулся:
- Вас ввели в заблуждение. В нем гидрохинон. Омоновец, особо не сведущий в химии, не знал, может быть, героин по научному и называется гидрохиноном.
- Посмотрите, пожалуйста, капитан, в пакете даже есть талон-вкладыш.
Омоновец повернул пакетик. И в самом деле, ссыпавшийся в одном из углов порошок обнажил маленькую, пожелтевшую от времени бумажку, на которой типографским способом было набрано: "Упаковщик No 4".
- Гидрохинон - один из компонентов проявителя для черно-белых фотопленок и фотобумаг. Вряд ли он вам пригодится, химикат просрочен.
Капитану в жизни приходилось иметь дело с наркотиками не один десяток раз, как-никак, служил он в подразделении, которое занималось расследованиями незаконного оборота наркотиков. Он взрезал пакетик и понюхал. Пахло совсем не героином, а какой-то "химией". Капитан стоял в растерянности, не зная, следует ли продолжать обыск. Другой ориентировки у него не было.
- Я вижу, вы в замешательстве, - произнес Илларион, - поэтому поступайте строго по инструкции. Запротоколируйте, что вы изъяли у меня полиэтиленовый пакетик с белым порошком, с его содержимым пусть разбираются эксперты. Пусть понятые подпишут. Я из города уезжать не собираюсь.
- Вам придется пройти с нами.
- Я в этом не сомневался.
- Капитан, куда вы его собрались везти? - Мещеряков вновь почувствовал себя полковником, облеченным властью.
Мещеряков решил, что капитану не очень-то удобно откровенничать в присутствии подчиненных и отвел его в угол комнаты.
Отставник-сосед с погашенной сигаретой в пальцах тем временем неуверенно произнес:
- Извините меня, Илларион. Гнусно все это получается. Вы же сами понимаете, не мог же я им отказать.
- Прекрасно понимаю, на вашем месте так поступил бы каждый.
Отставной полковник удалился, бурча проклятия. Понятые стояли, не зная, что делать.
Зато Мещеряков разошелся. Он связался по телефону со своим начальством, а те, в свою очередь, перезвонили милицейским начальникам, и дело уладили. Забродову даже не пришлось ехать вместе с ОМОНом.
Когда Илларион закрыл дверь, Мещеряков прямо-таки сиял от счастья, воображая, что именно он помог выпутаться другу из беды.