– Пишется, – с придыханием проговорил он. Чуть слышно гудело записывающее устройство. Даже Прохоров почувствовал торжественность момента, когда диск вновь выехал на дневной свет.
– Вся необходимая вам информация согнана на стримеры, – сказал Юра по-немецки, обращаясь к управляющему, – то, что касается России, я уничтожил полностью.
Управляющий вздохнул с облегчением. Последнюю неделю он пребывал в ужасном стрессе, ведь в ежедневных публикациях в газетах, журналисты, традиционно ссылаясь на мифические источники, заслуживающие доверия, предупреждали, что прокуратура вот-вот займется филиалом всерьез. И наконец теперь компьютеры фирмы не содержали ничего такого, что порочило бы ее репутацию.
Юра взял компакт двумя пальцами и посмотрел на бликующую поверхность.
– Даже страшно к нему прикасаться, – прошептал он.
Прохоров открыл небольшой чемоданчик, врученный ему Ленским перед отъездом из Москвы. Компакт-диск лег в углубление, крышка защелкнулась. Прохоров закрыл замок и защелкнул на запястье браслет, соединенный титановой цепочкой с ручкой чемоданчика.
– Вот и все, – произнес он, поднимаясь.
– Можно отдыхать, – сказал Юра, откатываясь на кресле от низкого офисного стола. – То, что я сделал, можно назвать генеральной уборкой, – засмеялся он, – весь мусор собран в одном месте… – он помолчал и добавил:
– Золотой мусор.
Чувствовалось, что управляющему не терпится выдворить гостей, чтобы наконец вздохнуть спокойно. Он выразительно посмотрел на Прохорова. Тот достал трубку и позвонил Ленскому в Москву.
– Да, мы все сделали. Уже выезжаем.
Он слышал, как дрожит голос Ленского, и легкий чемоданчик в руке показался ему таким тяжелым, словно был отлит из чистого золота.
Прохоров вышел на крыльцо. Город выглядел абсолютно буднично. За стеклом кафе сидели люди, пили кофе, беседовали. Стоянка возле офиса опустела. Все служащие уехали, лишь два джипа оставались на ней.
Напротив, возле гостиницы, Прохоров заметил байкера. Тот сидел на мотоцикле, забросив ноги на руль, и дремал. Кепка с длинным козырьком закрывала глаза. Потрепанный волчий хвост покачивался на ветру. Прохоров чувствовал себя абсолютно чужим в городе. Строгий черный костюм казался ему нелепым. Дожив до сорока трех лет, он так и не научился носить пиджак.
– По машинам, – негромко скомандовал Николай.
Забираясь в джип, ему хотелось поскорее закончить дело, чтобы вздохнуть спокойно, когда браслет наручника расстегнется и чемоданчик перейдет в другие руки.
Глеб Сиверов следил за джипами сквозь полуприкрытые веки. “Две машины, девять человек, диск наверняка у главного. С ним в одной машине парень – по виду технарь-компьютерщик, шофер и телохранитель, пять дуболомов в другом джипе. Ими придется заняться в первую очередь”, – хладнокровно прокручивал в мозгу Глеб.