Но перечисленные выше меры предосторожности были не единственными. Если подняться чуть выше, на уровень второго этажа, то можно было обнаружить несколько укрытых от посторонних глаз телекамер, направленных на дверь, на соседнюю крышу, которую от дома отделяла высокая металлическая сетка. Над сеткой в туманные вечера можно было разглядеть тонкий лучик охранной сигнализации.
И днем и ночью в этом странном здании горел свет, днем на двух этажах, ночью – только на втором. Короче, странный дом появился в Дровяном переулке, загадочный.
Никакого отношения к коммерции «Экспо-сервис» не имел. Да и сама вывеска была, честно говоря, липовой, с таким же успехом там можно было нарисовать кукиш, а под ним три звездочки.
Здание в Дровяном переулке принадлежало Управлению охраны Президента и носило гордое название Второго аналитического центра. А заправлял им человек, довольно известный в своих кругах, Эдуард Ефимович Бушлатов. Сорокапятилетний, с лысеющей головой и руками пианиста. Правда, если и прикасался он к клавиатуре, то никак не музыкального инструмента, а компьютера.
Вот уже целый месяц Эдуард Ефимович дневал и ночевал в этом здании, где для его отдыха была оборудована небольшая комнатка с душем.
Задание у него было сверхважное и сверхсекретное. Как всегда, в преддверии выборов, людям, подобным ему, находилась работенка – не очень чистая, но за нее хорошо платили. Целыми днями просиживал Эдуард Бушлатов перед монитором компьютера, старательно изучая всю стекающуюся к нему информацию.
Если бы в этом доме по Дровяному переулку висела карта мира, то лучики, расходящиеся из Москвы, доставали бы до всех континентов, исключая разве что Антарктиду – и то только потому, что там нет банков.
Собрать компрометирующие материалы на своих оппонентов – святое дело. И Эдуард Ефимович с завидным постоянством отслеживал все, что могло пойти во вред будущим претендентам на место в Государственной Думе. У кого-то абсолютно случайно оказывался свой личный счет в одном из западных банков, кто-то непонятно на какие деньги успел приобрести кусок земли в Подмосковье, оформив его на близкого родственника, кого-то видели в воюющей Югославии, хотя по документам он продолжал оставаться в России. Но на мелочи Бушлатов не разменивался. Только что-нибудь сногсшибательное, достойное первых газетных полос.
Такая информация стоила дорого и для того, кто добывал ее, и для того, против кого ее собирались использовать.
Никому из сотрудников, кроме Эдуарда Ефимовича, не позволялось прикасаться к святая святых этого дома, к тому, ради чего он и существовал. В красную папку, тисненную золотом, складывались материалы, которые через определенное время должны были лечь на стол самого Президента. А уж потом он сам решит, что делать, кому снять голову, а кого, наоборот, приблизить к себе.