– Смотри-ка, очухался, даже мочиться ему на лицо не пришлось! А я уже штаны расстегнул.
– Живучий, Тушкан, хоть и без хвоста.
– Это хорошо, значит, забава обещает быть долгой. Эй, ты, Тушкан, ни хрена себе не сломал? А то, если что, мы быстро тебя подлечим.
– Отпустите меня! Отпустите! – молил Валентин, обращаясь к бесстрастному лучу фонарика.
– Это заслужить надо.
– Что мне надо сделать?
– Стараться. Ну хотя бы час побегать. Ты учти, время, которое ты лежишь, в счет не идет. Это как в шахматах, часы с двумя циферблатами – щелк на кнопку, и пошло время для противника.
В конусе света возник металлический прут с острым концом. Он чуть заметно двигался, и Валентин с опозданием сообразил, в него прицеливаются. Он сообразил это, когда пальцы Ильи уже разжались, и прут на мгновение завис в воздухе. Валентин откатился, прут было нырнул, но дернулся и остановился буквально в пятнадцати сантиметрах от бетона. Затем медленно качнулся, как маятник гигантских часов.
Валентин вспомнил, как один из братьев сказал, что он не сообразил вовремя завладеть оружием. Изо всех сил рванулся к раскачивающемуся на веревке пруту, попробовал поймать его. Но прут, словно издеваясь над ним, ушел в сторону, а когда Горелов, казалось, уже сомкнул на нем руки, резко взмыл вверх, и пальцы Горелова схватили пустоту.
– Ха-ха, – донеслось до него сверху, – ловкий ты, да не очень, и на старуху бывает проруха.
И тут прут вновь возник, ударив острием Валентина в плечо. Потекла кровь. Израненный Горелов бросился в темноту, и тут свет погас. Валентин уже немного ориентировался в подвале, он бежал долго, пока не очутился возле металлической двери, и принялся колотить в нее руками, ногами. Дверь вибрировала, но только потом он сообразил, дверь открывается на себя. Горелов никак не мог нашарить ручку, наконец сумел подсунуть пальцы под край полотна и, сдирая кожу, чуть приоткрыл ее.
– Да ты, мудак, дверь не запер! – послышался крик Ильи, явно адресованный брату. Вырезубовы побежали по коридору. Тревога в голосе чувствовалась неподдельная, Вырезубовы испугались.
– Стой, урод! – закричал Григорий, запуская руку в большой карман жилета.
Валентин этого не видел, он чувствовал приближение смерти. Горелов ее стал дожидаться, когда братья добегут до него. Лишь только дверь приоткрылась, он буквально скользнул в узкую щель и, тут же уцепившись за ручку, потянул полотно на себя. Дверь закрывалась медленно, со скрипом. Братья уже были возле нее, но не рисковали сунуть пальцы в узкую щель, их бы непременно отдавило стальным уголком.