– Здорово, – пробурчал один из бомжей. Только сейчас Белкина разобрала, что среди грязных, не столько оборванных, сколько перепачканных в побелку и пыль, личностей затерялись две женщины. Их выдавало даже не отсутствие растительности на лице, а то, что они были в юбках. Обе бомжички сортировали то, что мужики притащили с привокзальных помоек. Из большого черного полиэтиленового пакета, украденного неподалеку от закусочной с “хот-догами”, они выбирали то, что могло быть съедено, и каждый раз радовались, если им удавалось обнаружить хотя бы небольшой кусок сосиски, перепачканный кетчупом.
– Мужика одного ищу, – глядя на дышащие жаром угли, сказал Дорогин.
– Каждый кого-нибудь ищет, – философски заметил бомж интеллигентного вида.
Другие предпочитали молчать. Мало ли кто к ним наведался: может, следователь, может, бандит, а может, человек из ФСБ. Бомжи – народ такой, торчат на одном месте, многое запоминают, на них не обращают внимания. Вот они и становятся свидетелями преступлений. Бомж в городе – то же самое, что солдат, замаскировавшийся в лесу.
– Его ищу, – Муму развернул бумагу с портретом Абебы.
Несколько грязных рук сразу же потянулись к цветной распечатке. Но завладеть ею Дорогин бомжам не дал, честно говоря, побрезговал. Раздались шепотки, но бомж интеллигентного вида тут же вскинул руку. С его мнением здесь считались, все-таки он был кандидатом наук и его перу принадлежали два вузовских учебника по русской истории.
– Ты, мужик, чего народ смущаешь? – сказал кандидат наук, потирая нечесаную бороду. – Ты лучше сразу скажи, зачем ищешь, иначе тебе никто про эфиопа не скажет.
Послышалось одобрительное хмыканье.
– Я не просто спрашиваю, – пожал плечами Дорогин, – я могу заплатить тому, кто первый найдет Абебу.
Тут уж авторитет интеллигента не мог помочь. Сразу же Дорогину наперебой принялись предлагать всякие варианты. Кто-то говорил, что хоть сейчас готов повести его к Абебе, кто-то убеждал, что эфиопа нужно искать совсем не на Белорусском, а на Киевском вокзале. Женщины же убеждали Дорогина, что Абеба спит сейчас в водопроводном люке.
Муму по очереди заглядывал в мутные глаза бомжей, предлагающих ему помощь, и каждый раз убеждался, что эти люди не знают, где Абеба, им лишь хочется завладеть деньгами, которых он еще даже не показал. И понял, что начнется настоящая свалка, если он достанет купюру.
– По-моему, тут что-то не в порядке, – зашептала Белкина, – еще немного, и они нас съедят, растерзают.
– Погоди, – прошипел Муму, – в любой структуре следует говорить с главным, – он подмигнул кандидату исторических наук и кивнул: мол, если толк выйдет, деньги дам тебе.