Сейчас он, однако, не думал об окне. Он встревоженно ждал, как отнесется к его словам Ольга. О том, что произошло в Ленинграде, они еще ни разу не заговорили.
Разрыв, внезапное замужество - и Валентин и Ольга делали вид; что ничего этого просто не было. Но Валентин сознавал, что разговор об этом все равно неизбежен. Он боялся и одновременно хотел такого разговора, и чем крепче чувствовал себя, тем больше хотел.
- Тебя огорчили мои слова? - наконец прямо спросил он.
Ольга виновато улыбнулась.
- Не обижайся, задумалась.
- Но ты не сердишься на меня? - настойчивее прежнего допытывался он.
- Почему я должна сердиться?
- Ну, вот из-за того... ну, что здесь, и больнице, и в возвращении.
Валентин решил, что но имеет права отступать, раз уж разговор начался. Ольга должна знать, что он остался прежним. Пусть в тундре полгода ночь, пусть комары и болота - его место на стройке, и если она любит его, то и ее место рядом с ним.
Ольга не торопилась отвечать. Валентин насупился.
- Ну и как ты теперь?
- Что теперь? - опять не поняла Ольга.
Сейчас бы самое время спросить о главном, но в последний миг у него не хватило решимости.
- Так ты не сердишься?
- А разве на такое можно сердиться? Человек и его дело как их разделить?
Он понял: Ольга не притворяется, она на самом деле думает так, и это опять ново и прекрасно в ней.
Свидания с Ольгой были ежедневными. Вначале десять-пятнадцать минут - не больше. Потом ограничения сняли: однако Ольга все равно уходила, едва представлялся удобный предлог. Жалеет? Боится чего-то?
Впрочем, вскоре в Ольге словно переломилось что-то. Однажды она засиделась в палате до тех пор, пока Саня своим молчаливым появлением не дал понять, что время позднее. Через день Ольга опять пробыла дольше обычного. Это стало правилом: уходить лишь перед ужином.
Они говорили о всяком - важном и неважном. Но для них и пустяки не были пустяками, потому что напоминали о прежних радостях и огорчениях, размолвках и примирениях. Валентина поражано, что Ольга помнит прошлое лучше, чем он. Когда он сказал об этом, девушка была явно польщена.
- О я знаю всю твою жизнь! - воскликнула она воодушевленно. - Ты даже не подозреваешь, как хорошо я знаю. Похвальное и непохвальное.
- Откуда же непохвальное? - засмеялся Селянин. - Я всегда рассказывал о себе только хорошее. И я вправду хороший?
Он шутил, но Ольга посмотрела на него с неожиданной грустью. Ему почудилось даже: со страхом.
- Что же ты знаешь плохое?
- Не надо об этом.
Она не хотела отвечать, но это лишь подстегнуло Валентина.