Ближе к обеду, пока больные были в столовой, прошли в корпус номер шесть, где жил Соколовский.
В уютной одноместной палате царил разгром. Кровать растерзана, смятые простыни на полу. Повсюду разбросаны рваные, скомканные листы бумаги, какие-то осколки.
- Так - каждый день! - сказал Калинкин. - Мы тут ничего не трогали.
- Это хорошо, - рассеянно отозвался Шевцов. Подобрал клочок бумаги. Обе стороны густо исчерканы дикими значками, ломаными кривыми, спиралями... Полнейший хаос, ничего не разобрать.
- Его основная продукция, - вздохнул Калинкин. - Только этим и занимается. Пишет, черкает, рвет. У нас в архиве целое собрание сочинений, все в том же духе - бессмыслица! А выбрасывать рука не поднимается.
- Расскажите о нем, пожалуйста, Геннадий, - попросил Шевцов. - Самое важное. С анкетой я познакомлюсь позже.
Калинкин смахнул с кресла бумаги, сел.
- Понимаете, Соколовский в прошлом - гений-универсал. Математик, физик, кибернетик... За ним довольно крупные открытия, причем в разных областях. Последние годы работал на износ: бодрамины, препарат "антисон", в общем - по двадцать четыре часа в сутки, В довершение стал экспериментировать на собственных мозгах. Соорудил хитроумный аппаратик для биостимуляции. Я видел: мощность чудовищная, таким пытать разве что!.. В результате психический срыв. Попал к нам...
- Его кто-нибудь навещает? - поинтересовался Шевцов.
- Нет, - потряс головой Калинкин. - Это небезопасно. Он может часами сидеть столб столбом: глухой, слепой, немой. Вдруг взрыв! Бросается к бумаге, исписывает горы, рвет, рычит, клочья летят! Темп - бешеный. Тут лучше под руку не попадаться...
- Понятно-о... - протянул Шевцов, присел на диван, достал из пакета анкетную карточку Соколовского.
Возраст - 58 лет. Образование математическое. Работал в Пулковской обсерватории, в Атомном центре Тулузы, в Кибернетическом центре Академии наук. Затем - Дубна, Подольск, Дели... Всего - 18 мест. Последние годы математик-надомник, в столице.
- Вот что, Геннадий, - Шевцов хлопнул себя по коленям, встал. - Вы лучше всех его знали. Я должен понять: на что он способен? В крайних случаях, понимаете? От этого многое зависит,
Калинкин пожал плечами.
- Я бы тоже хотел это знать! - Он помолчал, усмехнулся. - Возможности его не ограничены. Ом еще довольно крепкий мужчина! Впрочем, вряд ли он может натворить много бед: все-таки сознание его где-то на уровне шестилетнего ребенка.
- Но сигнализация, Геннадий? - У Шевцова сузились глаза. - Я немного разбираюсь в этих вещах: человек не способен ее проскочить. Физически! Будь то ребенок или супергений!