– Ну что вы так раскисли, господа? – говорил король. – Пейте вино, веселитесь, радуйтесь, пока живы!
– Ваше Величество! – сверкая своими большими темными глазами, вскочила донна Клара,
– Ну, в чем дело, сударыня? – повернулся к ней Александр.
– Ваше Величество, позвольте обратить ваше высочайшее внимание на синьора Данте.
– Ну и что же? – пожал плечами король, бросив взор на Данте.
– A с чего это он ничего не ест?
– Кусок в горло не лезет, – буркнул Данте.
– Вот именно, – обрадовалась донна Клара, – потому и не лезет, что вы уже ночью…
– Что ночью? – с вызовом глянул на нее синьор Данте.
– Пообедали, вот что! – выпалила донна Клара.
– Вздор вы говорите, сударыня, – отрезал Данте, однако демонстративно взял с блюда огурец и откусил половину.
– A овощи хорошо идут после мясного, – не унималась донна Клара, однако синьор Данте даже не стал на это ничего отвечать.
– Господа, прекратите препираться, – слегка повысил голос Александр, заметив, что донна Клара собирается продолжать свои обличения. – И вообще, для лучшего пищеварения ученые эскулапы советует за трапезой говорить о чем-то приятном. Например, о высокой поэзии.
Как заметила Надя, это предложение не встретило у сидящих за столом особого энтузиазма, однако возражать королю никто не стал.
– Иоганн Вольфгангович, может быть вы нам все-таки что-нибудь прочтете? – обратился Александр к заморскому поэту. Иоганн Вольфгангович словно только этого и ждал. Выхватив с ловкостью факира из кармана какой-то свиток, он принялся читать:
– Нихтс ист иннен! Нихтс ист ауссен!
Денн вас иннен – ист драуссен…
– Благодарю вас, – сказал король, терпеливо выслушав до конца, – но, простите, насколько мне известно, никто из нас не владеет языком вашей музы, да и я знаю его лишь как разговорный…
– Нихт проблемен! – широко улыбнулся Иоганн Вольфгангович и извлек еще один мятый листок. – Вот тут другой мой стихотворение в переводе. – И он, немного запинаясь, торжественно зачитал:
– Кто с плачем хлеба не вкушал,
Кто, плачем проводив светило,
Его слезами не встречал,
Тот вас не знал, небесные силы!..
«Нечто похожее я уже где-то слышала», – подумала Надя, пока Иоганн Вольфгангович раскланивался в ответ на сдержанно-вежливые аплодисменты сотрапезников, которых в этот момент высокая поэзия явно волновала меньше всего.
– По-моему, превосходно, – высказал свое суждение Александр. – A теперь, господа, с вашего позволения, я тоже хотел бы прочесть несколько строчек.
– Неужели и Ваше Величество заразились неизлечимой болезнью сочинительства! – удивленно воскликнула мадам Сафо, всплеснув полными ручками.