Однако двери вновь приотворились, и вновь заглянул тот же охранник, хотя физиономия у него была несколько обескураженная:
– Ваша Светлость, к вам снова князь Длиннорукий.
– Пусть входит, – не отрываясь от бумаг, ответил князь Григорий.
Дверь открылась шире, и в кабинет вошел собственной персоной бывший царь-городский градоначальник князь Длиннорукий. Барон Альберт от неожиданности вскрикнул, а два Длинноруких застыли как вкопанные, с изумлением глядя друг на друга.
– Ну, что там такое? – нехотя оторвался Григорий от своих государственных дел.
– Вот… – пролепетал барон Альберт, дрожащим перстом указывая на двух Длинноруких.
Князь же Григорий, кажется, вовсе не удивился такому повороту.
– Ну что ж, прекрасно, – проворчал князь, скривив губы в брезгливой усмешке. – Верно говорят, что хорошего человека должно быть много. Но два князя Длинноруких для одной Белой Пущи, пожалуй, уж совсем замного будет.
– Да что ты, князь-батюшка, это ж я Длиннорукий! – с чувством ударил себя в грудь «первый» Длиннорукий. – А он самозванец, рази ж ты не видишь?
– От самозванца слышу, – не остался в долгу «второй».
– Прекратить базар! – поднялся во весь рост из-за стола князь Григорий. – Кто из вас самозванец, а кто нет, мы еще разберемся. А пока отправьте их обоих у темницу.
– Слушаюсь! – отчеканил заметно повеселевший барон Альберт.
– Этого – у подвал, а того – у башню, – продолжал князь Григорий, – и глазу не спускать. C обоих.
– Как же так! – чуть не хором завозмущались оба Длиннорукие. – Из одной темницы да в другую!
Но дюжие охранники уже тащили их прочь из княжеского кабинета.
– Как ты думаешь, кто из них настоящий, а кто нет? – спросил князь, оставшись вдвоем с бароном Альбертом.
– Не знаю, но во всем согласен с Вашей Светлостью, – дипломатично уклонился тот от прямого ответа. И вдруг смекнул: – А ну как оба самозванцы?
– Здравая мысль, – хмыкнул князь. – Но если двух Длинноруких для одной Белой Пущи будет замного, то что уж говорить о двух самозванцах!
x x x
За обедом в королевской трапезной царила обстановка самая мрачная и отчаянная, хотя за окном ярко светило солнышко, и разноцветные витражные стеклышки в окнах еще больше разукрашивали и без того пестрые стены.
Все сотрапезники сидели, уткнувшись в тарелки и изредка бросая друг на друга подозрительные взоры. Один лишь король Александр находился в наилучшем расположении духа: он подтрунивал над неловким пажом, то и дело проливавшим ему вино на одежду, бросал изумрудным перстнем солнечные зайчики на стены и потолок и вообще всячески старался подбодрить своих друзей, пребывавших в состоянии глубокой хандры.