– Гонец расторопный попался, – сказал Карсидар, чтобы не вдаваться в излишние подробности.
Измотанных путников пропустили, обещав немедленно сообщить в королевский дворец об их прибытии.
В Новом Городе они некоторое время ехали по пустынным улицам вместе, затем каждый направился к своему дому. Карсидар жил неподалёку от Ирининской церкви. Его так и подмывало совершить последний, самый короткий «прыжок» и мгновенно очутиться у себя на подворье. От этого безрассудного поступка Карсидара удерживало одно обстоятельство: а вдруг кто-то всё же не спит, смотрит на улицу; и вот едет всадник, едет – и исчезает…
Глупости! Карсидар не слышал поблизости ни единой связной мысли. Всё же из предосторожности он свернул в тёмный проулок и лишь тогда «прыгнул» прямо под окна своего дома. Спавшие под забором псы всполошились, ощетинились и зарычали, но узнав хозяина, мигом присмирели и подошли к нему, дружелюбно виляя хвостами.
Не обращая на них внимания, Карсидар отпер конюшню, завёл туда Ристо, расседлал, вытер лоснящиеся бока, накрыл тёплой попоной, насыпал в корыто овса, потрепал коня по холке, зевнув сказал:
– Что, друг, утомился? Я тоже с ног валюсь. Ничего, вот последний годик покатаешь меня, а потом уж и на покой отправляйся. Добро?
– Гррххх, – довольно фыркнул гнедой, не переставая жевать отборный овёс.
В следующий миг Карсидар ощутил поблизости чьё-то присутствие, а ещё через несколько секунд уловил слабое поскрипывание снега. Поскольку собаки молчат, значит, это кто-то из домашних. Можно было напрячься и определить, кто именно, однако Карсидар уже почти засыпал, и заниматься в таком состоянии копанием в чужих мыслях не стоило. Проще выйти на двор.
Старая мамка, помогавшая Милке нянчить первенца, была уже в пяти шагах от конюшни.
– Господи, Давидушка явился! А мы тебя только к завтрашнему вечеру ожидали, – всплеснула морщинистыми руками старуха. – Счастье-то какое! А то люди болтают про всякое…
– Знаю. Вот и пришлось поторопиться, – ответил Карсидар. – А ты чего не спишь?
– Да как тут уснуть, когда такие страсти! – пожаловалась старуха. – Как третьего дня привезли этого татарина, так и весь сон отшибло. А тут слышу: собаки всполошились. Выглянула – конюшня открыта. Ясно, тати бы прежде в дом полезли. Что, думаю, такое? А это Давидушка, надёжа наша, на два дня раньше вернулся…
«Надёжа!» – мысленно передразнил её Карсидар, с грустью вспомнив, как при первом появлении его и Читрадривы в доме Михайла мамка грохнулась в обморок, как пугала его будущую жену россказнями про колдунов, у которых «нос крючком, уши торчком». А теперь пожалуйста: надёжа! Ох, люди, люди…