Ладно же, ночь не будет длиться вечно. Утром надо позвать предводителя (скорее всего, это первый его сторож) и попроситься погулять по палубе. Не будут же его всё время держать взаперти! А там, со сверхъестественными способностями или без них, но Читрадрива заставит капитана корабля объясниться и узнает, как было дело.
Убаюканный этими мыслями, пленник заснул.
Когда он пробудился, комната была наполнена рассеянным серым светом, а на лежанке у противоположной стены вновь восседал широкоплечий бородач. Первое, что Читрадрива почувствовал на этот раз, был сильный голод.
– Я голоден, – без обиняков заявил он, тщательно выговаривая каждое слово. – Надеюсь, вы покормите меня?
– Разумеется, синьор Андреа! – бородач широко улыбнулся. Он говорил медленно, с расстановкой, и Читрадрива без труда понимал его. – Сегодня вы выглядите молодцом, это совсем другое дело, не то, что вчера. Я уж опасался, не переусердствовал ли Николо, когда огрел вас по голове. Не хватало ещё, чтобы вы отдали Богу душу по вине этого олуха.
И он начертил в воздухе перед собой крест, правда, не так, как это делали на Руси, но всё же Читрадрива не сомневался в значении проделанного жеста. Затем встал с лежанки, подошёл к двери и, приоткрыв её, бегло что-то произнёс. Через пару минут в комнату вошёл ещё один мужчина из тех, кого Читрадрива видел в портовой гостинице, поставил перед пленником деревянную тарелку с солониной и куском чёрного хлеба, кружку с водой и удалился, не сказав ни слова.
– Угощайтесь, синьор Андреа, – вполне добродушно прогнусавил бородач и широко повёл рукой, как бы приглашая Читрадриву к столу. – Извините, конечно, если что не так. Я понимаю, еда тут не самая лучшая, но лучшего я вам и не предложу, пока мы не достигнем цели нашего маленького путешествия.
– А что это за цель? – тотчас осведомился Читрадрива и с самым невинным видом воззрился на стража.
– Э-э-э, синьор Андреа, вы не в меру любопытны, – тот погрозил Читрадриве коротким волосатым пальцем. – Одно могу обещать смело: вам понравится.
Читрадрива благоразумно решил, что в его положении лучше не настаивать на немедленном ответе, и принялся за еду, пробормотав:
– Ничего, я невзыскателен и привык к простой грубой пище, – что было сущей правдой, поскольку анхем, не считавшиеся в Орфетане полноценными людьми, жили довольно бедно, а незаконнорожденный полукровка не мог претендовать даже на то, чтобы считаться полноценным анахом.
Солонина имела довольно сносный вкус, зато вода отдавала лёгкой тухлецой, а хлеб немного зачерствел. Однако Читрадрива был настолько голоден, что уплетал за обе щеки, а затем подобрал и отправил в рот даже самые маленькие крошки, случайно упавшие на тарелку, и выпил воду до капли.