– Джин.
– Где будешь жить?
– Еще не знаю. Хорошо бы поближе.
– Я тебе дам адрес. Это у хлебозавода. Спрашивай хромую Агату. Скажешь, Тесе послала. Работать начнешь завтра.
– Хорошо.
– Пойдем покажу…
Тереза вышла из-за стойки. У нее были непропорционально широкие бедра и толстые ноги. Она ступала осторожно, словно опасалась, что маленькие ступни не выдержат тяжесть тучного тела.
– Вымоешь зал, кухню, кладовку… – Она называла помещения по мере того, как показывала их. – Если ты расторопная, дела здесь на три часа, не больше.
Но к открытию чтоб все блестело! Метла, ведро и щетка – в кладовке…
Тереза подробно объяснила, как найти хлебозавод, и Джин не пришлось никого расспрашивать. Самого хлебозавода Джин не видела: его окружал забор, над ним в небо торчала лишь высокая труба, да из ворот выезжали грузовики с припорошенными мукой бортами.
Дом хромой Агаты был трехэтажный, белый. Казалось, и его запорошила мука.
Сама Агата жила на первом этаже. Прямо с улицы – комната. Из нее вход в другую, смежную, и вторая дверь – в кухню.
Несмотря на хромоту. Агата двигалась быстро. Было ей лет сорок. Или тридцать, а может, все пятьдесят. Агата про себя говорила, что законсервирована, так как никогда не копила жир, а худых старость берет с трудом.
– Сдаю, – подтвердила она про комнату. Низкий с хрипом голос выдавал курильщицу. – Смотри – подойдет или нет…
Она пропустила Джин и остановилась на пороге. Проходная комната, узкая, больше походила на коридор.
– Кровать заставишь ширмой. – Агата показала на ширму, прислоненную к стене. – Тебе спокойней и нам не будешь мешать – ко мне гости заходят…
Двести долларов в месяц. – Плату Агата назвала твердо, не оставляя надежды на уступку.
Джин соображала: двести долларов за комнату плюс еда – почти ничего не останется. Она хотела было отказаться, но вспомнила про Скотта: если тот даст деньги, у Агаты можно пожить, пока не избавится от ребенка, а потом уехать…
– Согласна.
В «Морской лев» Джин добралась тем же путем, каким вчера пришла из гостиницы в порт. В вестибюле с мраморными ромбами было по-прежнему тихо и прохладно. Портье узнал Джин, но сделал вид, что впервые видит ее.
– Чем могу служить?
Джин не испытывала угрызений совести, собираясь обмануть Скотта, но предстоящая встреча все же не радовала, и она ответила без энтузиазма:
– Я к Питеру Скотту.
– Мистер Скотт уехал.
– Но он только вчера… – растерянно произнесла Джин. – А когда он вернется?
Портье поднял брови: он не знает.
– А Виктория?.. Актриса… – Джин глядела на него умоляюще. – У нее ожерелье из жемчуга…