– А… а теща? Ну, Александра Васильевна?
– Тоже наша сотрудница, майор запаса. У меня, Роб, на самом деле сын и дочка. Жена умница. Я вас обязательно познакомлю.
Тут Роберт умолк надолго. Наверно, минут на пять. Нужно было разобраться в собственных чувствах.
Ощущал ли он себя униженным? Да, безусловно. Но в сто раз сильнее было несказанное облегчение. Будто лопнули и разлетелись стягивавшие душу цепи.
Он свободен! Он никому ничего не должен! Какое счастье!
Тем временем «линкольн» уже въезжал во двор пятиэтажки.
– Вон стоит твой «гольф», забрали из леса, – показал Всеволод Игнатьевич. – Дверца незаперта. Ключи от зажигания и от квартиры в бардачке. Стекло там заменили, даже уборочку сделали. В холодильнике полно жратвы. Отдыхай. Ну, до скорого.
И пожал бывшему (или нет, фиктивному) зятю руку.
– Как? И вы не спросите, что я решил? – сощурился Дарновский.
– Сегодня не спрошу. Ты побудь один, подумай. – Директор Санатория улыбнулся. – Э, э! Ты в меня взглядом-то не впивайся! – Он сдернул с Роберта очки, нацепил на нос. – Ну тебя к черту – зрачки начали уменьшаться.
Помахал на прощание рукой, умчался.
Умный мужик, поглядел ему вслед Дарновский. Сильный. Если б не Анна, охмурил бы меня. Проглотил бы и не поперхнулся.
Поднялся в квартиру, прошелся по комнате.
В шкафу висело белое платье, то самое. Роберт прижался к нему лицом. Ткань пахла Анной.
Она действительно жила здесь, это был не сон. И скоро она будет здесь снова.
Сидел ночью один, не отрываясь смотрел прямую трансляцию по CNN. Думал: все сошли с ума, даже американцы. Как будто других новостей в мире нет.
Главное, ничего не происходит: силуэт Белого Дома вдали, темнота, пару раз небо прочертили трассирующие очереди – и всё. Женщина-комментатор говорит, говорит. Голос тревожный, а сказать особенно нечего, повторяет одно и то же.
И ведь знал уже, чем закончится, а оторваться от экрана не мог.
Музыка предупреждала: готовься. Сейчас произойдет что-то страшное. Жди.
Вот он и дождался.
В какой-то момент саундтрек споткнулся, сбавил звук почти до нуля, и послышалось тихое дыхание.
Анна!
«Я тебя слышу, любимая! – встрепенулся Дарновский. – Говори! Я дома. У нас дома. Как ты себя чувствуешь? Когда ты придешь? Хочешь, я приеду за тобой прямо сейчас!».
«Не нужно, – печально ответила Анна. – Я должна остаться с ним. Прости меня».
Это было до того неожиданно, до того невероятно, что он растерялся.
«С кем? С Дроновым? Ты… ты любишь его, не меня?».
«Я люблю тебя. Очень люблю. Но я не могу его оставить. Без меня он погибнет. Ему нельзя быть одному».