Ручей струился по пещере – узенький, с ладонь шириной, а ближе к туннелю падал с небольшого уступа водопадиком. Отсюда и слышалось журчание.
Наконец Анлодда заговорила:
– То, что произошло в моей комнате.., ну, словом, я не хочу, чтобы такое снова повторилось. Понимаешь?
Корс Кант опустил глаза, страшась того, что она может сказать еще.
– Прости, моя принцесса.
– В следующий раз все должно.., то есть, если будет следующий раз. Ну ладно.., я была немного пьяна, а ты опьянел от музыки и страсти, и мне стало жаль тебя. Но я хочу повторения.., вернее, повторение уже пришло. Корс Кант. Посмотри. Ты видишь воду? Она прохладна, освежающа, и когда ты выпьешь ее, ты не почувствуешь привкуса извести. Но когда она вытекает из пещеры и впадает в озеро, она становится черной, испорченной.
Он кивнул. «К чему она клонит? Может, просто нервничает? А может, и сама напилась какого-нибудь зелья?»
Анлодда торопливо продолжала, как в бреду:
– Сними сапоги, попробуй, как холодна вода. Нет, Корс Кант, ты можешь потрогать воду, даже не снимая сапог!
«У меня сапоги протекают, – раздраженно подумал Корс Кант, – я, пока шел по туннелю, успел промочить их. Зачем же мне пробовать воду?»
Но он не мог не повиноваться. Треклятый гриб сломил в нем всякое сопротивление. Он наклонился и принялся стаскивать правый сапог.
– Нет, – сказала Анлодда. – Сними другой, так будет проще.
Корс Кант послушно стащил левый сапог и ступил в воду. Он поежился, вскрикнул, вытащил ногу. Вода была холодна как лед.
Он обернулся к Анлодде. У той покраснели щеки. Она облизнула пересохшие губы и сказала:
– Здесь я всегда ощущаю священный трепет. Серьезен ли ты в выборе своей дороги? Я хотела сказать – насчет нас с тобой?
Юноша надолго задумался. Анлодда молча ждала. «Меч ли ты, подобранный мною в пустыне? Или ты – жезл догадки? Сделав выбор, я не могу сделать иного выбора – это я знаю наверняка».
– Хотел бы я знать, – наконец пробормотал бард. – Мой разум затуманен и вывернут наизнанку.
– Ты доверяешь мне. Корс Кант Эвин?
– Доверяю, – прошептал он.
«Чаша ли ты моя, и могу ли омочить в тебе меч свой?»
– Жизнью клянешься? – допытывалась Анлодда. – Руками своими?
Руками? У него руки арфиста, руки барда. Чего это она вдруг заговорила про его руки?
– Ловушки, жерла, западни – куда ни глянь, кругом они. В них глупый сразу попадет, а посвященный – обойдет. «Ступай смелей в объятья тьмы, твои друзья отныне мы!»
Голос юноши дрогнул, но он собрался с силами и ответил:
– Я.., клянусь, я верю тебе.
«Мужество, отвага! Вот что ты такое, моя принцесса, моя богиня, мое спасение!»