– О!.. – вырвалось у Питера. «Откуда мне было знать, что они возьмут треклятых лошадей на треклятую калошу?»
К Питеру подскакал Кей, который выстроил своих людей друг за другом.
– Ты спросил, как мы поступим с лошадьми?
– Тебе послышалось. Ты что, меня дураком считаешь?
– Да ты не волнуйся, мы их оставим в Кардиффе.
– Знаю.
– Ей-богу, мне бы тоже не хотелось тащиться с ними по морю до Харлека, государь! Вонючие зверюги. Это тебе не корабли, хотя тут тоже, по-моему, без вони не обойдется.
Матросы пожирали лошадей голодными глазами. Когда один из них взял под уздцы лошадь Анлодды, та оттолкнула его руку и беспомощно посмотрела на Корса Канта, потом – на Питера.
К ней подъехал Меровий и опустил руку ей на плечо.
– Девочка, ты не сможешь плыть на Мериллуин по волнам! Отдай поводья матросам, они позаботятся о твоей кобыле, во имя Артуса. Не волнуйся, о ней будут заботиться денно и нощно вплоть до нашего возвращения.
Анлодда закусила губу и, подозрительно прищурившись, посмотрела на Меровия. Затем она отдала поводья матросу-легионеру и спрыгнула на причал. Она едва слышно заговорила с Меровием, но все же Питеру удалось расслышать их разговор.
– Знаешь.., а ведь я никогда не говорила тебе, государь, что ее зовут Мериллуин.
– Разве не говорила? – высоко вздернув брови, спросил Меровий.
– Нет.
– Правда?
– Точно.
– Наверное, все же говорила, потому что иначе откуда бы я знал эту кличку?
Меровий загадочно улыбнулся и передал подошедшему матросу поводья своего скакуна.
Питер поторопил Эпонимуса. При виде пенистых волн ему почему-то стало нехорошо. «Глупости какие! – урезонил он себя. – Я никогда не боялся воды!»
Почувствовав его испуг, Эпонимус загарцевал на месте и попятился от причала. Стиснув зубы, Питер, насколько смог, сжал пятками бока лошади.
Наконец Эпонимус послушался и пошел по причалу. Вскоре они поравнялись с конем Меровия. Сам не понимая, почему, Питер закрыл глаза и открыл их только тогда, когда Эпонимус ступил на палубу. Он соскользнул с седла и прислонился к мачте.
«Я не боюсь воды! Я воды не боюсь! А Ланселот?»
Мысль эта Питера не порадовала. Неужели сознание сикамбрийца время от времени отвоевывало свое законное место?
Люди и лошади быстро заполняли палубу «Бладевведд», подгоняемые звуками походной волынки. Не то, чтобы груз сказался так уж сильно на осадке корабля. «Я бы мог взять с собой хоть сто человек!» – с обидой подумал Питер. Корабль был гораздо вместительнее, чем казался с берега.
Волны мягко покачивали посудину. Куга и его спутники сердито бурчали:
– Тоже сказать, гостеприимство! Вот оно, хваленое бриттское гостеприимство! Как тут нас разместят – прямо на палубе, что ли?