– Анлодда!
– Как бы то ни было, – не пошевелив и бровью, продолжала Анлодда, – если расчет на то, что ты как следует поколотишь Кугу, то только представь себе, сколь более он оправдается, если ты прикончишь его!
И Анлодда величественно взмахнула рукой. Корс Конт вскрикнул и прижал руку к глазу – кончик пальца девушки задел его.
– Тебе больно? – притворно поинтересовалась Анлодда, – Ни капельки, – солгал бард.
– Дай-ка, я посмотрю. – Она отвела его руку, заставила открыть глаза пошире и всмотрелась.
«Она и вправду забеспокоилась!» – изумился юноша.
– Послушай, Анлодда, я про то, что случилось наверху. Мне правда очень жаль… – Он набрал в легкие побольше воздуха. – Мне жаль, что я так удрал. Прости. Я понимаю, ты, наверное, расстроена из-за того, что ты не…
– Расстроена? Я? Корс Кант Эвин, я даже в толк не возьму, о чем ты лопочешь! Прощай. И не забывай: мне нет до тебя никакого дела. И я с тобой не разговариваю.
Она спрыгнула со стола и ушла, двигаясь с мягкой грацией, поразившей юношу с того самого дня, когда Анлодда появилась в Камлание, а то было два месяца назад. Корсу Канту показалось, что перед тем как уйти, Анлодда улыбнулась, но он мог и ошибиться, так как призрачная улыбка тут же потерялась в смерче волос его возлюбленной. Она исчезла за дверью кухни, промчавшись мимо мальчишки-подавальщика так, словно тот и не попадался ей на пути.
– Ланселот, – в отчаянии обратился юный бард к великому воину, – что же я делаю не так?
– Ничего, сынок. Ровным счетом ничего.
– Ну так почему же она?..
– Потому что она женщина, Корс, Корс Кант устремил взгляд в сторону стола, за которым в дальнем конце зала восседал Аргус. Dux Bellomm по-прежнему о чем-то серьезно беседовал с Меровием. Не зря короля прозвали Цезарем, то есть Волосатым. Его черные волосы водопадом струились по спине.
От противоположного угла триклиния к Ланселоту направилась одна из амазонок Моргаузы. Ростом она была почти с сикамбрийца, и шрамов у нее было не меньше, а может, и побольше, чем у того.
– Тебя зовет королева Моргауза, – сообщила амазонка с каменным выражением лица.
– Где она? – спросил сикамбриец.
– Где она? – подхватил Корс Кант. – В своих покоях, где же еще?
– О? – пожал плечами сикамбриец. – Она ушла отсюда? Я не заметил.
Корс Кант подозрительно глянул на Ланселота. Уже во второй или в третий раз Ланселот говорил так, словно ему неведомы подводные течения Камланна – и это после того, как он прожил здесь не один год. «С чего это он сегодня ведет себя так странно – не как „наглый сикамбриец“? И с чего это вдруг он взял и превратился в „забывчивого сикамбрийца“?»