– Запомни раз и навсегда: никогда не думай и не говори о друзьях плохо, понял?! – тяжело дыша Саше в лицо, внушительно заговорил он. – И на Космоса ты зря катишь. И вообще, я давно заметил – чем круче ты поднимаешься, тем больше в тебе лажи. Ты… Ты подумай об этом, братишка…
Возмущенно сопя, Фил отошел к столу. Белый растерянно провел пальцами по саднящим губам – на них осталась кровь.
– Тьфу, е… Ну надо же! – горько усмехнулся он. – Папу – и по лицу!
Фил взял початую бутылку коньяка «Хэннесси» и сделал могучий глоток.
– Я тебе, между прочим, жизнь сегодня спас… – с неподдельной, по-детски открытой обидой сказал он.
– Ладно, брэк, – виновато опустив голову, Саша подошел к другу. Ему и в самом деле было стыдно. – Прости, брат, я не прав…
Белый взял из его рук бутылку, отхлебнул и выплюнул смешанный с кровью коньяк на пол. Промокнув подбородок и губы рукавом сорочки, он приложился к горлышку еще раз и с наслаждением глотнул обжигающий напиток.
– Пошли спать – завтра день тяжелый… – рассеянно кивнул Белов и вышел из комнаты.
Постояв несколько секунд неподвижно, Фил с шумом выдохнул и направился следом.
Белый проснулся рано – не спалось. Снова всплыли вчерашние подозрения, но он постарался выкинуть их из головы. Надо было обдумать план своих ближайших действий.
Первое, что следовало сделать – это встретиться с теннисистом. Во-первых, через Виктора Петровича можно было выяснить, причастны ли к покушению федералы, а во-вторых, если окажется, что так оно и есть, через него можно было попробовать заблокировать давление Введенского. В крайнем случае, можно было связаться и с самим Игорем Леонидовичем – пощупать его за вымя, поплакаться, поторговаться… Но все это – только в том случае, если ноги действительно растут с Лубянки. Если же выяснится, что Контора ни при чем… Что ж, Белый знал, как ему разобраться с Лукой!
В то, что в покушении замешан Космос, в свете зарождающего дня верилось куда как меньше, чем накануне вечером. И все-таки окончательно сбрасывать эту версию со счетов Белый не торопился. В этом деле надо было разобраться основательно.
Саша тихо, чтоб не разбудить Фила, встал и вышел на кухню. За окном занимался рассвет, и против своей воли Белов очень явственно вспомнил, как таким же ранним осенним утром они клялись в дружбе и верности на смотровой площадке Ленинских гор, и как его, Саши, окровавленная рука накрыла руку Космоса. Он закурил и поставил на плиту чайник. В голову полезли какие-то и вовсе древние воспоминания – как летом в пионерлагере лазали с Космосом за яблоками в колхозный сад, как списывали друг у друга домашние задания, как дрались спина к спине с пьяной шпаной на танцах…