Не поздоровавшись ни с одним, ни с другим, Белов вошел в беседку и тяжело опустился на лавку. Он закурил и поднял измученные глаза на Введенского. Игорь Леонидович ответил ему откровенно озлобленным взглядом.
– Значит так, Белов, – он начал свой разнос ледяным, чеканным голосом, нервно расхаживая перед самым Сашиным носом. – Вы сами накликали неприятности. События вышли из-под контроля Конторы благодаря вашему отказу. Так что скажите спасибо Владимиру Евгеньевичу, за то, что сидите здесь, с нами… – Введенский сделал выжидательную паузу.
– Спасибо, Владимир Евгеньевич! – Саша с ернической насмешкой поклонился Каверину.
Тот протестующе поднял ладони и замотал головой, демонстративно отказываясь от его благодарности, но Белов видел – ему безумно нравилось то, как Введенский его отчитывал.
– Да! А не валяетесь где-нибудь под камнем в компании червей, жуков да лягушек. Понятно это? – фээсбэшник резко развернулся к Саше. – Не слышу…
Каверин еле сдерживал торжествующую улыбку.
– Да понятно, понятно… – буркнул Белов и снова язвительно усмехнулся: – Извините, что я сижу, да?
Введенский пропустил его колкость мимо ушей и продолжил все тем же раздраженным голосом.
– Дальнейшие инструкции получите у Владимира Евгеньевича, – он кивнул в сторону Каверина. – Считайте, что все произошедшее – последнее китайское предупреждение. Никаких церемоний больше не будет. – Широко расставив ноги и заложив руки за спину, Игорь Леонидович застыл перед Сашей. Буравя его гневным, колючим взглядом, он внушительно, раздельно отчеканил: – Шаг влево, шаг вправо – расстрел. К чертям свинячьим!
Казалось, он хотел сказать что-то еще, но вместо этого вытащил из кармана связку ключей на длинной, с полметра, серебристой цепочке, и раздраженно подбросил ее на руке. Наградив напоследок обоих своих подопечных суровым взглядом, Введенский направился к машине. Белов и Каверин остались одни.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Странная это была пара – спаситель и спасенный. Каверин даже не пытался разобраться в букете собственных ощущений, в котором преобладали, пожалуй, ненависть, злорадство и некоторая досада: к сожалению, вендетта это блюдо, которое надо есть холодным. В свою очередь спасенный не испытывал к своему «шефу» ни малейшей благодарности.
– Зря он так прессует, – с наигранным сожалением покачал головой Каверин. – Ты это… не обращай внимания.
– Тебя не спросили… – процедил Белов и, глядя на собеседника, презрительно прищурился. – Ну, валяй, инструктируй, что ж ты?
Володя замялся, старательно изображая растерянность.