Оставив прежние тела, они создали свои теперешние,
действуя так: один друг бодрствует, когда другой закрыл глаза.
(Ригведа. Мандала I, 72)
«Значит, сома!» — говорил себе Индра, не отвлекая мозги на пустую болтовню Намучи. Удивительный напиток сам шёл к воину. Сам выбрал его в качестве жертвы. Но жертвы ли? Почему Дадхъянч называл сому "бурей при ясном небе? «Чтобы соединить силы Просветителя и Быка, нужна буря, которую создаёт сома…» — говорил Дадхъянч. Может быть, это и есть дхи — сила прозрения, четвёртая грань истины, открытая только арийскому духу? И открытая, только благодаря соме? Кто испытал дхи? О ней говорят и сиддхи и бхриги, но никто сам не достигал её. Потому что человеку нельзя трогать принадлежащее богам. По крайней мере, так считается. Другое дело — когда тебе навязывают сому. Нет, упустить такой возможности Индра не мог. Он собрался пить уготовленную ему отраву.
— Архари! — вдруг сказал кшатрий, погружённый в самого себя.
— Что? — не понял его собеседник.
— Ничего. Плесни-ка ещё суры.
— До чего ж вы, арийцы, здоровы её пить! У меня уже голова идёт кругом.
— Мы её пьём, — заговорил Индра, преодолевая сопротивление языка, — для того чтобы оставаться трезвыми. Даже в таком состоянии. А ты — для того чтобы стать пьяным. Чувствуешь разницу между собой и «благородными»?
— Ладно, — отмахнулся Намучи. — Пусть я дурак. Как ты говоришь. Но я всё равно великий воин, а ты… а ты… А я не знаю, кто ты. Кто ты, а?
— Я смотрю, ты напился.
— Напился. И на бок свалился. А тебя, значит, сура не берёт? Потому что ты «благородный»? Есть у меня кое-что и покрепче. Но тут твоего «благородства» может и не хватить.
Намучи противно захихикал, извлекая из сумы жбачок.
— Доставай! Сейчас посмотрим, что это за дрянь, — играл свою роль Индра.
— Вот, — показал Намучи. — Но я не «благородный», мне её пить нельзя.
— Хорошо, что ты это понял, — погрозил ему Индра пальцем.
Кшатрий взял баклажку, сорвал с неё закупорку, и резкий дух едкого зелья ударил ему в нос.
— Так я пью? — сказал Индра, вдруг отрезвев глазами и высматривая что-то в хитрых глазах попойщика. Словно давая им шанс опомниться.
— Ну пей! — ответил тот, ускользая взглядом.
Индра вздохнул и приложился к пойлу.
* * *
Мир сжался до глубины омута. Зелёного, исчерпанного до мути, илистого дна. Новая реальность удивила Индру простотой. Впрочем, не было никакого Индры. Дхи — абсолютная реальность истины — человека не признаёт. Не признаёт, разумеется, в форме его привычного рассудка. И потому не было никакого Индры.
Мир вокруг