Улыбнувшись на замечание Доминика, Морган пробормотал:
– Да, ты прав. Но мы говорим сейчас не обо мне, а о тебе.
– О Боже! Неужели это так важно! – театрально простонал Доминик. – Почему? Похоже, все решили меня женить! – В его голосе послышалось раздражение.
– Да просто жаль, – зря пропадает такая мужская особь! – саркастически заметил Морган и серьезно добавил:
– Но, может, есть какая-то причина, связанная с наследством?
– Ты действительно решил довести меня! – не сдержался Доминик.
Засмеявшись, Морган покачал головой:
– Нет, клянусь. Я больше никогда не затрону столь болезненный для тебя вопрос. Просто Леони хотела убедиться, правду ли я ей сказал, что ты твердо решил остаться одиноким холостяком.
– Одиноким! – насмешливо воскликнул Доминик. – С этой кучей мальчишек, которой вы с Леони намерены заселить ничего не подозревающий мир, да? А как насчет Роберта и Иветт? Сколько у них? Пять? Шесть? А остальные? Легион племянников и племянниц! Я уверен, что, когда придет время, у меня не будет проблем с выбором наследников. – Улыбнувшись, он продолжил:
– Ты можешь сказать Леони, что у меня есть намерение превратиться в толстого старика, окруженного обожающими меня дамами в летах. Но я оставлю все, что у меня есть, одному из твоих детей. Теперь, – взмолился Доминик, – можем ли мы прекратить обсуждение этого предмета?
Братья оставили тему и целый час болтали о разном – о невиданном медведе, которого неделю назад завалил Доминик, о паре несравненных французских дуэльных пистолетов, которые купил Морган, и, конечно, об урожае и лошадях…
– Ты серьезно решил основать свой конный завод. Дом? – спросил Морган: они перешли к теме, более всего интересовавшей Доминика.
– Гм, гм… Думаю, да, – ответил брат, ставя рюмку на маленький столик. Посмотрев на Моргана с лукавой улыбкой, он продолжал:
– Видишь ли, я думаю о своем будущем и частично согласен с Леони, что пора «остепениться». Стало быть, мне надо чем-то заняться. Лошади для этого очень хороши. И я их люблю, ты знаешь. – На его приятном лице мелькнула досада. – И если бы не эта проклятая война мистера Мэдисона, я бы отправился в Англию, нашел там достойного жеребца и привез сюда. Но поскольку…
Для многих американцев эта война была слишком далекой. Она шла вдоль границы между Соединенными Штатами и Канадой и на морях. Американцев она мало волновала и почти не влияла на их жизнь. Но порой она все же досаждала. И тогда от них доставалось президенту Джеймсу Мэдисону, конгрессу и, конечно, Британии. Доминик вдруг очень серьезно спросил: