– Мы будем часто навещать твоего брата, и я подумал, что тебе хорошо иметь свой дом, где ты можешь остановиться. Он маленький и очень уютный. Если захочешь, мы можем пристроить к нему что-то еще. Здесь пятьдесят акров, и я велел рабочим построить конюшню и сделать несколько выгонов для лошадей.
Мелисса по-прежнему молчала. Ее опушенные черными ресницами золотисто-карие глаза расширились от удивления. Впервые она так прямо и открыто посмотрела на него, и Доминик почувствовал, что тонет в таинственных глубинах ее очаровательных глаз. Он перевел взгляд на ее губы, вспомнил их тепло и нежность и хрипловатым голосом сказал:
– Мы приедем сюда завтра, после свадьбы… Мелисса с трудом сумела удержаться от истеричного смеха. Этому старомодному маленькому домику с заросшей розами галереей прямо-таки предопределено судьбой стать местом потери ее невинности. Ее мало утешала мысль, что женщиной ее сделает Доминик, ее муж, а не подлец Латимер, который вздумал выступить в роли ее защитника. Девушке страстно захотелось рас сказать жениху, почему она не рада его подарку, но она сдержала себя и натянуто улыбнулась. Зная, что от нее ждут выражения удивления и радости, Мелисса весело сказала:
– Как это трогательно с вашей стороны! Спасибо!
Она лихорадочно перебирала в уме, что бы еще добавить, дабы выразить свою благодарность за столь щедрый дар, но слова Доминика о завтрашней ночи словно парализовали ее. Чувственный взгляд жениха был словно прикован к ее губам, и в груди Мелиссы закололо при воспоминании о том, как его губы касались ее груди; она вдруг страстно захотела близости с этим человеком. Беспомощная, она качнулась к нему, ее губы против воли раскрылись, а сердце громко заколотилось, когда его руки крепко сжали ее плечи, а серые глаза потемнели от страсти…
– Доминик! – позвала Леони из тенистой галереи. – Ты хочешь помешать Мелиссе посмотреть дом до завтра? – Он медленно повернулся к Леони и с натянутой улыбкой сказал:
– Когда-нибудь я тебя задушу. Та весело крикнула Мелиссе:
– Мелисса, не обращай внимания! Он всегда угрожает, но, как видишь, я все еще жива. Более того, процветаю! – и, обратив невинный взор на Доминика, нежным голосом спросила:
– Доминик, дорогой, скажи, пожалуйста, а можем ли мы посмотреть твой подарок изнутри?
Доминик невольно рассмеялся, взял Мелиссу под руку и повел к домику.
– Я надеюсь, тебе понравится. Правда, у меня было мало времени, но я дал указания, что сделать; если тебя что-то не устраивает, потом исправим. Все будет так, как ты захочешь.
Дом был отделан прекрасно, но Мелисса, в которой занозой засела мысль о завтрашней ночи здесь, наедине с Домиником, мало что запомнила из увиденного: весьма просторная гостиная, несмотря на небольшие размеры самого домика, комнаты, заново окрашенные и драпированные бледно-розовой тканью. Кроме гостиной, в домике была довольно просторная столовая, крошечная комната для завтраков и маленький кабинет. Две удобные большие спальни располагались наверху, они соединялись между собой комнатой для переодевания. Больше всего внимание Мелиссы привлекли спальни. В Уиллоуглене, лежа в своей постели, она ясно, до деталей представляла себе кровать из резного розового дерева с атласным покрывалом и вспомнила хрипловатый голос Доминика, произнесший: