– Можно, - с веселой ядовитостью согласился Валерий. - Разрешите, я буду вас цитировать. Я ведь ваш студент… Вы не обидитесь?
– Нет, почему же, пожалуйста…
– Простите, профессор, почему вы так неизменно любите это "но"? "Но" и "еще"? Если вы говорите о недостатках или там ошибках и прочее, то за этим обязательно "но". "У нас есть недостатки, но…" Если уж об успехах, то всегда прибавляете "еще". "Еще больший подъем". И тэде и тэпе. Не замечали? Да сколько же можно, батюшки?
– Далее, далее. Я вас слушаю… - сказал профессор, неподвижно глядя тяжелыми глазами.
– Подождите, - подняв руку, продолжал Валерий. - Для чего, простите, стоять на цыпочках, восклицать и хвастаться? Нет, это уже не арго! - Он засмеялся. - Почему нельзя нормальным голосом, без "но" и "еще"? Без эпитетов? Может быть, вы думаете, что студенты не оценят каких-то успехов, не поймут каких-то ошибок? Почему все время восклицательные знаки?
За столом между тем постепенно угасал разобщенный на группки разговор, и Ольга Сергеевна, сидевшая в дальнем конце стола напротив молодого белокурого человека, всем одинаково ласково улыбаясь, уже беспокойно поглядывала в сторону Валерия. Молодой человек, по-прежнему никого не замечая, заложив одну руку за спинку стула, занят был беседой с Грековым и глубокомысленно взглядывал на свою руку, на дымящуюся папиросу, плавно поднося ее к пепельнице. Греков с серьезным лицом слушал его - щеки были розовы от выпитого вина - в утвердительном наклоне его белой головы, в терпеливо опущенных веках выражалось почтительное уважение к собеседнику и вместе некая извинительная занятость перед остальными.
– Валерий! - неожиданно подняв голубые глаза, мягко произнес Греков и дружеским нажатием на колено молодого человека попросил у него извинения. - Кажется, в передней, голубчик, звонок. У меня гости все. Встречай уж, дружок! К тебе, к тебе!..
– Простите, Василий Иванович, я не договорил… Надеюсь, вы не очень обиделись?
Валерий удивленно поднял брови на отца, затем с иронически-галантным поклоном встал перед ничего не ответившим ему профессором, отодвинул стул, вышел из комнаты.
– Так… - произнес Василий Иванович. - Весьма интересно.
– Вы так уж удивлены? - спросил румяный доцент. - Вы это впервые слышите?
Наступило молчание, будто что-то незаметно нарушилось после ухода Валерия, гости рассеянно играли вилками, пожимали плечами или значительно переглядывались. Василий Иванович как бы в нетерпении сжимал и разжимал на столе сухие пальцы, затем брезгливо оттолкнул от себя недопитую рюмку, произнес вполголоса: