И он вышел из парадного. Была середина дня, жгучее солнце, самые жаркие часы.
Перед подъездом, насвистывая в ожидании, слегка раскачиваясь на длинных ногах, обтянутых брюками, ходил под тополями Валерий, задумчиво играл ключом от машины - наматывал и разматывал цепочку вокруг пальца; бинта уже не было на горле, расстегнутый воротник шелковой тенниски свободно открывал шею, лицо тщательно выбрито, влажные волосы причесаны, блестели, как будто он только что принял прохладный душ, и был бодр, свеж. Валерий, увидев Никиту, подкинул ключик на ладони, с улыбкой сказал:
– Если сказать, что у тебя счастливая физиономия, - это бессовестная лакировка действительности! Голова болит?
– Вот что. Мне нужно на вокзал. В справочное бюро. Узнать насчет билета, - проговорил Никита. - Это можно сделать?
– Не волнуйся, я все беру на себя. И бюро и вокзал. Только не сегодня. Сегодня я тебе покажу чудо - необыкновенный уголок Москвы. И заедем к Алексею. В Ленинграде, надеюсь, у тебя братьев нет?
– Это что, твоя машина?
– Хочешь сказать, что избалованный профессорский сынок имеет свою машину? Пошло и банально, как в фельетоне о перевоспитании тунеядца. Нет, эта взята напрокат, что может сделать каждый смертный. Я за государственную собственность. Я член ВЛКСМ и против обогащения. Теория прибавочной стоимости изучена по источникам, а не по конспектам. Садись, братень.
– Зачем мы должны ехать к Алексею?
– Он хочет с тобой познакомиться.
– Мы уже.
– Что значит "уже"? Никаких "уже". Поехали. Алексей - это Алексей.
– Что это значит?
– Садись и не задавай вопросов.
– Странно!
Машина стояла в тени тротуара - это была довольно старая, заезженная, но еще крепкая "Победа" грязно-стального цвета, капот и крылья покрыты налетом пыли, левое крыло заметно помято, наспех и грубо закрашено. Валерий открыл дверцу, влез в машину, распахнул дверцу Никите, не без удовольствия откинулся на горячем сиденье, сказал:
– Два года назад освоил эту механику под идейным руководством Алексея и зауважал себя. Это все-таки неплохо придумано, Никитушка; руль, колеса, педаль газа - все тебя слушается. Это знакомо тебе?
– Нет.
– Тогда мне жаль тебя. Хотя жалость, как нас учили в школе, унижает человека. Откуда цитата?
– Слушай, почему ты не записываешь за собой остроты? Носил бы записную книжку…
– А ты знаешь, твоя ершистость, Никитушка, - это очень мне нравится. Но, по-моему, брат, ты за что-то дуешься на меня? За что?
– Понимай как хочешь. А все-таки тебе нужно было бы сниматься в каком-нибудь фильме - у тебя здорово бы получилось. У тебя способности.