Обдав железным звоном моторов, самолеты вышли из пике в нескольких метрах от земли, выровнялись, быстро набирая высоту над степью.
– Володя!.. Не вставай! Подожди!.. - услышал он вскрик и тут же увидел, как Дроздовский отбросил пустой диск, пытаясь встать, а Зоя, цепко обняв, прижималась грудью к нему, не отпускала его. - Володя! Прошу тебя!..
– Не видишь - диск кончился! - кричал Дроздовский, перекосив лицо, отталкивая Зою. - Не мешай! Не мешай, говорят!
Он расцепил ее руки, побежал к вагону, а она, растерянная, лежала в снегу, и тогда Кузнецов подполз к ней вплотную.
– Что с пулеметом?
Она взглянула - выражение ее лица мгновенно изменилось, стало вызывающим, неприятным.
– А, лейтенант Кузнецов? Что же вы по самолетам не стреляете? Трусите? Один Дроздовский?..
– Из чего, из пистолета стрелять?.. Так считаете?
Она не ответила ему.
Истребители пикировали впереди эшелона, крутились над паровозом, и густо задымились два первых пульмановских вагона. Лоскутья пламени выскальзывали из раскрытых дверей, ползли по крыше. И этот возникший пожар, занявшиеся пламенем крыши, упорное пикирование "мессершмиттов" вдруг вызвали у Кузнецова чувство тошнотного бессилия, и показалось ему, что эти три самолета не улетят до тех пор, пока не разгромят весь эшелон.
"Нет, сейчас у них кончатся патроны, - стал внушать себе Кузнецов. - Сейчас кончатся…".
Но истребители сделали разворот и снова на бреющем пошли вдоль эшелона.
– Санита-ар! Сестра-а! - донесся крик со стороны горящих вагонов, и фигурки хаотично заметались там, волоча кого-то по снегу.
– Меня, - сказала Зоя и вскочила, оглядываясь на раскрытые двери вагона, на воткнутый в сугроб пулемет. - Кузнецов, где же Дроздовский? Я иду. Скажите ему, что я туда…
Он не имел права ее остановить, а она, придерживая сумку, быстрыми шагами пошла, потом побежала по степи в направлении пожара, исчезла за сугробами.
– Кузнецов!.. Ты?
Лейтенант Дроздовский прыжками подбежал от вагона, упал возле пулемета, вставил в зажимы новый диск. Тонкое бледное его лицо было зло заострено.
– Что делают, сволочи! Где Зоя!
– Кого-то ранило впереди, - ответил Кузнецов, плотнее вжимая пулеметные сошки в твердый наст снега. - Опять сюда идут…
– Подлюки… Где Зоя, я спрашиваю? - крикнул Дроздовский, плечом припадая к пулемету, и, по мере того как один за другим пикировали "мессершмитты", глаза его суживались, зрачки черными точками леденели в прозрачной синеве.
Зенитное орудие в конце эшелона смолкло.
Дроздовский ударил длинной очередью по засверкавшему над головами вытянутому металлическому корпусу первого истребителя и не отпускал палец со спускового крючка до той секунды, пока слепящим лезвием бритвы не мелькнул фюзеляж последнего самолета.