Похоже, спастись от случившейся здесь бойни не удалось никому. Бросившись назад в дом, горничная обнаружила в гостиной труп хозяйки дома, красавицы-блондинки на девятом месяце беременности. Одетая только в трусики и лифчик, она лежала скорчившись рядом с камином, изрезанная с головы до ног. Ее хрупкую шею захлестнула веревочная петля, конец веревки, переброшенный через деревянную потолочную балку, туго стянул шею другой жертвы – исполосованного ножом мужчины в голубой рубашке и белых брюках.
Был и еще один труп: на переднем сиденье седана лежал восемнадцатилетний юноша. Его, единственного из всех, горнична не смогла опознать.
Она с криком выбежала за ворота. В дальнем конце улицы показался пятнадцатилетний мальчик, и горничная кинулась к нему: «Там всюду кровь и трупы! Вызови полицию!»
«РИТУАЛЬНЫЕ УБИЙСТВА» – этот заголовок в утренней газете поразил обитателей Беверли-хиллс, разбуженных накануне леденящими кровь воплями со стороны Бенедикт-каньона. Чарльз Мэнсон и его «семья», демонически улыбаясь с первых полос газет, стали провозвестниками нового Американского кошмара.
Внешне Чарльз Милс Мэнсон вовсе не походил на хладнокровного убийцу, каким мы его себе представляем. На первый взгляд он казалс тем, кем и был в самом начале своей преступной карьеры, когда мог без зазрения совести угнать чужую машину – этакий юный шалопай, из тех, что грабят автозаправочные станции, чтобы хоть чем-нибудь поживиться. Больше всего он был похож на мелкого хулигана, который может ни с того ни с сего пальнуть в сторожа и пуститься наутек. Трусливый, изворотливый, грубый, шумный, требующий внимания к своей особе, он отнюдь не производил впечатления человека, обладающего непреклонной волей, выдержкой и смелостью – качествами, без которых невозможно совершить спланированные массовые убийства, не говор уже о том, чтобы посылать на мокрое дело других. Только уникальное сочетание свойств личности и обстоятельств эпохи могло породить феномен Чарли Мэнсона, чья зловещая ухмылка стала страшным символом шестидесятых.
Чарли родился в 1934 году в Цинциннати. Его мать, незамужняя девочка-подросток, была поставлена в тупик вопросом, какое имя дать ребенку. Поэтому и в мир он пришел как «Безымянный Мэддокс». Только через несколько месяцев он все-таки получил им – Чарльз, а через несколько лет и фамилию – Мэнсон, от человека, ставшего (правда, ненадолго) мужем его матери.
Чарли не было еще и пяти лет, когда его мать попала в тюрьму за ограбление автозаправочной станции и его взяли на воспитание жившие в Западной Виргинии чрезвычайно набожные дяд и тетка. Однако Чарли явно не проникся религиозным духом, по крайней мере в той степени, в какой этого желали его воспитатели.